Деревья умирают стоя - Алехандро Касона (1949)

Машинистка . Я не нарочно. Я случайно услыхала, когда шеф…

Элена . Директор.

Машинистка . Простите. (Выходит.)

Элена садится к столу, разбирает бумаги. Входит протестантский пастор . Все в нем слишком закончено, чтобы быть настоящим. Он далеко не в евангельском настроении.

Пастор . Ну, это уже слишком. Я протестую, наконец! Со всей почтительностью, но — протестую!

Элена (не отрываясь от работы) . Опять?

Пастор . Меня пригласили сюда как знатока языков. Девять живых, четыре мертвых. Сорок лет изучения! Пять званий! И к чему? Мне поручают черную работу!

Элена . Вот как? Вопросы совести, религиозные сомнения пожилой шотландки — это, по-вашему, черная работа?

Пастор . Так ведь опять старая дева! Четвертая — меньше, чем за неделю! А что может быть отвратительнее для старого холостяка, чем старая дева?

Элена . Очень любезно.

Пастор . Я не о вас. Вы не женщина.

Элена . Благодарю.

Пастор . Я хотел сказать — вы товарищ, коллега. Потому-то я и говорю с вами так откровенно. И повторяю вам: протестую, протестую, протестую.

Срывает одну из бакенбард. Элена встает.

Элена . Успокойтесь, ваше преподобие.

Пастор (нервно оглядывается и понижает голос) . Почему вы говорите «ваше преподобие»? Разве мы не одни?

Элена . Одни, одни. Успокойтесь.

Пастор . О, Господи! (Срывает вторую бакенбарду.)

Элена . И переоденьтесь немедленно. (Протягивает ему бумагу.) Сегодня вам предстоит выполнить еще одно важное поручение.

Пастор (безнадежно) . Как же, знаю. Прибывает норвежское судно. Надо пойти в порт?

Элена . Никто, кроме вас, не знает языка. Подумайте, как обрадуются эти парни, когда услышат так далеко от дома старинную песню своей страны!

Пастор . Нет, вы меня не убедите, что для такой работы нужны пять ученых званий!

Элена (меняет дружеский тон на официальный) . Здесь не выбирают. Или подчиняйтесь слепо, или уходите совсем.

Пастор . В конце концов… ради дела…

Покорно кладет на стол очки и Библию. Отдергивает занавес, открывая костюмерную. Снимает сюртук и, разговаривая, натягивает матросскую рубаху и высокие сапоги.

Элена . Удалось вам успокоить совесть той дамы?

Пастор . Какой дамы?

Элена . Мисс Макферсон. Старой девы.

Пастор . О, да! Думаю, что да. Это ведь самый обычный случай. Почему бы мне не справиться?

Элена . Я опасалась трудностей религиозного характера. Ведь вы католик, а она — протестантка…

Пастор . Для лингвиста тут нет трудности. Протестантизм — диалект католицизма.

Элена . А если все в порядке, откуда же такая меланхолия?

Пастор . По-вашему, этого мало? Мне дают работу для новичка! Почему я не участвовал в деле морского клуба? А? Почему меня не послали на дипломатический прием? Там были люди со всего света. Я бы очень пригодился!

Элена . В тот вечер нас интересовали не залы, а кухни. Если бы дали не то снотворное, могли бы произойти ужасные вещи. Чем вы еще недовольны?

Пастор . Именем. Ну, хорошо, я согласен при исполнении служебных обязанностей называться Ф-48… Но тут, среди друзей…

Элена . Лучше, чтоб никто не знал имен. Это опасно.

Пастор (оскорблен) . Вы считаете меня предателем?

Элена . Нисколько. Но предположите, что кто-нибудь из нас по несчастью попадет в руки полиции. Все дело откроется.

Пастор (поднимается, покорившись) . Ни слова больше. В котором часу прибывает это проклятое судно?

Элена . Почему же проклятое?

Пастор . Я хотел сказать, это очаровательное судно.

Элена . Почему же очаровательное? К чему этот тон? Улыбнитесь. Хорошая улыбка — для нас уже полдела.

Пастор . Хорошо. (Старается улыбнуться) . В котором часу должны зарыдать норвежские парни, услышав старинные песни своей родины?

Элена . Так, хорошо. (Смотрит на часы.) В одиннадцать. Через сорок минут.