Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

Вышло. На платформе в Чикаго нас ожидал смущенный штабной офицер с приказом незамедлительно препроводить нашего героя к генералу Шеридану. От маленького Фила мы узнали про распоряжение Шермана проводить экспедицию против сиу без участия Кастера. Результатом стал еще один взрыв горя и ярости, закончившийся крушением мебели – я тихонько сидел в сторонке и упивался каждой минутой, а Шеридан выглядел еще более несчастным, чем обычно. Кастер впал в бешенство: Бог – свидетель, он вызовет Гранта на дуэль, нет – подаст на него в суд, или нет – устроит импичмент. А тем временем поедет в форт Линкольн и попадет туда, даже если по пути придется переплыть через реки крови. Шеридан мягко заметил, что Джордж может отправляться хоть в ад, если ему так угодно, но если он надеется остаться при этом на службе, лучше подумать, как наладить с Грантом отношения.

– Как я могу это сделать, – стонет Кастер, – если он не желает видеть меня?

– В теперешнем твоем состоянии я тоже не хотел бы, – говорит Шеридан. – Если начистоту, тебе лучше взять себя в руки и перестать паясничать. Ты – самый худший свой враг, Джордж. Я отправлю еще одну телеграмму Шерману, но тебе стоит переговорить с Терри, и если он тебя поддержит, то, может, и Грант пойдет навстречу.

Кастер закатил глаза и изрек трагически: «Вот видите, Флэшмен, как со мной обходятся!» Я потащил его на поезд до Сент-Пола, сгорая от предвкушения второго акта комедии. Получилось прям как в «Ист-Линне»[234]: Кастер, видимо, решил, что лучшим способом добиться расположения Терри будет изобразить из себя несправедливо обиженного. Вы бы живот надорвали, глядя, как он, со слезами на глазах, тискает ладонь генерала, клянясь, что если бы не запрет «рисковать ради чести своей жизнью, предав свой полк, следовавший за мной так преданно и верно», ему ничего не осталось бы, как оплакать свои седины, сунуть в рот пистолет и вызвать гробовщика. Драматически жестикулируя, Джордж описывал, как я ходил к Гранту, «вымаливая» – если вам угодно – отнестись к нему снисходительно, а когда он в буквально смысле сполз на ковер и начал стенать, Терри совсем растерялся.

– Вы полагаете, он способен выкинуть какую-нибудь штуку? – спросил меня Терри, когда проситель откланялся.

Я ответил, что вряд ли, но, коли на то пошло, если он не добьется своего, то я бы не советовал Гранту заглядывать в театр Форда[235], когда Кастер в городе.

– Все это так печально, – говорит Терри. – Мне не хотелось бы видеть такое с ним обращение – это несправедливо. Вы ведь встречались с Грантом. Как ваше мнение: смогу ли я поколебать его, если вступлюсь за Кастера?

– Если не вступитесь, то останетесь единственным человеком в армии, который этого еще не сделал. Но у вас больше веса, чему у всех прочих – это ваша экспедиция, и главнокомандующему не с руки вмешиваться в ваш выбор старших офицеров. Допустим, он не даст вам Кастера, и экспедиция провалится – скажем, тот, кто сменит его, не справится с кавалерией? Демократы наверняка устроят шумиху. Так что если вы попросите за Кастера, Сэм не посмеет отказаться. – И чтобы усилить потеху, добавляю: – И Кастер тоже об этом знает..

– У меня нет желания таскать каштаны из огня! – набычился Терри. Потом нахмурил брови. – Как полагаете, верно, что у Кастера есть хмм… виды на президентское кресло? Ходят слухи…

– Что он метит попасть в Белый дом? Ничего удивительного – вы, американцы, любите продвигать своих военных героев, разве не так? Вашингтон, Джексон, Грант… У себя в Англии мы выдвинули Веллингтона и едва не получили революцию. Но это было давно, конечно. Впрочем, вам от этого не легче. Вот что главное: вы намерены помочь Кастеру?

– Нелегко остаться безучастным к его мольбам, – задумчиво протянул Терри. Да уж, этот парень был настоящим слюнтяем. – Ведь если бы не злосчастное дело Белнапа, об отстранении Кастера и речи бы не шло. Да, на совесть мою ляжет тяжкий камень, если я откажусь помочь ему.