Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдоналд Фрейзер (1982)

– Не хуже прически скво какой-нибудь! – прокричал один из шайки. – Высший сорт, Билл!

Кое-кто засмеялся, и я заметил, что на губах Грэттена, потирающего свой длинный нос, играет все та же лисья улыбочка. Сам я делал вид, что все это не более чем анекдот, рассказанный в церковном собрании. А что еще оставалось?

Нравится или нет, я крепко впутался, ибо, пока мы под лучами заходящего солнца вершили свой путь на запад, у меня было много пищи для размышлений, и вывод напрашивался только один. По невероятному капризу судьбы меня занесло в одну из шаек охотников за скальпами, о которых упоминал молодой лейтенант Харрисон. Но я-то полагал, что с установлением в этих краях американского правления они приказали долго жить! Своего рода лесть, можно сказать – Галлантин приценился ко мне и счел достойным включить в свой отряд. Мне вспомнилась наша короткая беседа тем вечером и то, как он произнес свое имя. Откуда ему было знать, что перед ним стоит единственный, надо полагать, человек в Нью-Мексико, которому оно ничегошеньки не говорит? «Придется ехать с ними, – оправдывал я себя, – ничего иного не остается». Не говоря даже об ужасной судьбе оскальпированных дезертиров, я ни за что не решился бы путешествовать в одиночку по местности, кишащей ребятами, спалившими ту асиенду. Ирония судьбы, которую я, будучи слишком напуган, не в состоянии был уловить: ради того, чтобы уцелеть, мне приходилось скакать в компании этих грязных скотов, с каждой милей приближаясь к битве, убийству и кровопролитию. Оставалось уповать только, что кровь эта окажется не моей.

Держа на закат, мы углубились в сильно пересеченную местность с холмами, поросшими сосной и кедром, и делали только короткие остановки, во время которых Галлантин и Иларио совещались с проводниками-индейцами. Наши кони отмеряли милю за милей по этому благоухающему лабиринту. Поступил приказ подкрепиться из седельных сум, прямо на ходу – Галлантин взял след и упрямо шел к цели. По части ночных вылазок я ничем не хуже многих других, ей-ей, но среди этих холмов, густо покрытых зеленью, напрочь утратил чувство направления. Знаю только, что от асиенды мы проскакали четырнадцать часов, и я начал уже бояться, что мой араб вот-вот свалится, но тут скомандовали остановку.

Но и это было сделано только для того, чтобы спешиться и углубиться в заросли. Жуткое дело: ты бредешь в ночи, уцепившись рукой за ремень идущего впереди человека, тогда как следующий сзади хватается за тебя, и изо всех сил стараешься не трещать, как медведь в малине. Другая твоя рука судорожно сжимает ружье, а зубы плотно стиснуты из-за боли в сбитых седлом ягодицах. Мне стало казаться, что небо сереет, и Иларио, идущий во главе, шепотом поторапливал нас. Потом он замер и указал на мерцающий сквозь кустарник красноватый отблеск, который явно не имел отношения к рассвету. «О, боже, начинается!», – думал я, когда мы полезли вверх по склону, уже не держась друг за друга, но выверяя каждый шаг, прежде чем опустить ногу. Иларио шел впереди. Тьма постепенно рассеивалась: можно стало различить своих соседей и мексиканца, ведущего нас. Мы достигли гребня холма и залегли среди кустов, обливаясь потом и совсем без сил – но вот спать почему-то совсем не хотелось, уверяю вас.