Флэшмен под каблуком - Джордж Макдоналд Фрейзер (1977)

– Я переговорю насчет вас с принцем Ракутой – это ее сын и в такой же степени ангел, в какой мать – демон. Он поможет, если сможет – принц молод, но добр. Если бы только он… Ну ладно! Ну что вам еще сказать? Так: королева немного говорит по-французски, некоторые из придворных и советников тоже, так что, когда мы встретимся там, имейте это в виду. Если потребуется обменяться приватным сообщением, используйте английский, но не переусердствуйте, не то заподозрят. Потом: приближаясь к королеве, ступайте с правой ноги; величайте ее «Богиня» – «ma Dieu» по-французски – ясно? Можно еще «Преславнейшая» или «Озеро, Вмещающее Все Воды». Необходимо вручить ей подарок, а лучше два – они одариваются всегда парой. Вот, я принес вам это. – Он протянул мне две серебряные монеты – настоящие мексиканские доллары, кстати. – Если в ее присутствии вам случиться заметить кривой кабаний клык с привязанной к нему красной лентой – он может лежать на столе или еще где-нибудь – простирайтесь перед ним ниц.

Я слушал его, разинув рот, а он тараторил без умолку, как все лягушатники:

– Делайте все, что я сказал – это ей понравится! Этот клык называется Рафантанка, это ее личный фетиш, не менее священный, чем сама она. Но самое главное: что бы она ни скомандовала, выполняйте немедленно, без малейших колебаний. Не выказывайте удивления. Не упоминайте про цифры шесть и восемь, иначе вы покойник. Никогда, никогда в жизни не употребляйте выражения «большой, как дворец». Что еще? – Лаборд потер лоб. – Ах, так много всего! Но верьте мне, в этом сумасшедшем доме все имеет значение! Любая мелочь может означать разницу между жизнью и мучительной смертью.

– Б-же мой! – простонал я, бессильно оседая.

Он похлопал меня по плечу.

– Держитесь, друг мой. Я рассказал вам все, чтобы приготовить вас, дать дополнительный шанс… остаться в живых. Мне пора. Попытайтесь запомнить, что я вам говорил. Я же тем временем попытаюсь навести справки о вашей жене. Но б-га ради, не упоминайте о ее существовании ни единой живой душе! Это будет означать конец для вас обоих. И… не теряйте надежды. – Француз посмотрел мне в глаза и на миг выражение страха стерлось с его лица – этот парень умел выглядеть решительным и сильным, когда хотел.[115] – Если я напугал вас, тем лучше, ибо там есть чего бояться, и моя задача, чтобы вы были настороже. – Он пожал мне руку. – «Bien. Dieu vous garde»[116].

Лаборд подошел к двери и негромко позвал стража, но когда дверь открылась, бесшумно, как кошка, вернулся ко мне и зашептал:

– Еще одна вещь: как только приблизитесь к королеве, не забудьте лизнуть ей стопу, как положено рабам. Это расположит ее к вам. Но только если ее ноги не посыпаны розовой пудрой – это яд. – Он задумался. – Впрочем, все равно лизните, да хорошенько – это самый безболезненный способ умереть. A bientôt![117]

Удивитесь ли вы, узнав, что я заплакал, закрыв лицо ладонями? Нет, это не может быть правдой: то, что я слышал, то, что ждет меня впереди! Но увы, я понимал, что все это истина, и потому рухнул на колени и принялся молиться, словно пьяный методист. Если Бог все-таки есть, то, кроме него, помочь мне больше некому. Но стало только хуже: возможно, Арнольд был прав, и неискренняя молитва хуже богохульства. Так что я решил попробовать проклятия, но с тем же успехом. Какие бы меры ни принимались мной для облегчения души, завтрашнее свидание с венценосной особой привлекательнее не становилось.

Хорошо хоть, что ожидание не затянулось. С первыми лучами рассвета меня вывели наружу, где построилась шеренга солдат во главе с офицером, которому я попытался втолковать, что раз меня, так сказать, будут представлять, не мешало бы мне сменить одежду. Моя сорочка превратилась в лохмотья, а брюки представляли собой не более чем набедренную повязку с одной штаниной. Но тот только позубоскалил над моим языком жестов, больно приложился тростью и повел вверх по улице к большому дворцу Антана, который мне в первый раз удалось хорошо рассмотреть.