Флэшмен под каблуком - Джордж Макдоналд Фрейзер (1977)

В тот миг все это мне казалось бредом сумасшедшего, но теперь, по прошествии времени, уже не так удивляет: Джей Би – это Джей Би и он привык получать, чего хочет. Всю ночь Брук провел в рубке «Флегетона», возясь с картами и потягивая батавский арак. Время от времени он отдавал Джонсону или Кримблу приказы, и тогда из тьмы появлялся очередной «разведчик», цепляясь багром за борт, а потом снова исчезал, передавая распоряжение вытянувшимся следом за нами судам. Один из них постоянно сновал между пароходом и ракетными прао, шедшими где-то впереди. Как им удавалось поддерживать порядок, до сих пор диву даюсь, поскольку на каждом корабле был только один фонарь, слабо мерцающий на корме, а туман окутывал все вокруг плотным одеялом. В непроглядном мраке нельзя было различить ни намека на берега реки, каждый из которых отстоял от нас на милю; не слышалось ни единого звука, за исключением ровного пыхтения машин «Флегетона». Ночь стояла холодная и душная одновременно, и я, скукожившись с подветренной стороны рубки, размышлял, способно ли утешить меня осознание того, что «Флегетон» будет готов к утреннему бою?

Впрочем, пароход представлял собой отличную трибуну: забрезживший рассвет застал нас рассекающими на полном ходу маслянистую воду, с заросшим джунглями берегом в полумиле по правому борту, а впереди виднелся только один «разведчик», огибающий поворот реки. Как раз в этот миг спереди до нас донеслась отдаленная ружейная пальба, и на «разведчике» в туманной дымке замелькал синий фонарь, едва различимый на фоне серого неба.

– Кеппел начал! – закричал Брук. – Полный ход, Чарли!

И не успел он договорить, как раздался громовой раскат, от которого рябь побежала по поверхности воды. «Флегетон» ринулся вслед за «разведчиком», и когда мы прошли излучину, перед нами открылось зрелище, которого мне никогда не забыть. Примерно в миле, на правом от нас берегу, находилось обширное открытое пространство, занимаемое большой туземной деревней, а за ней, на примыкающем к лесу возвышении, расположился обнесенный частоколом форт, над стенами которого развевалось зеленое знамя. Над деревней поднимались к небу легкие дымки очагов, но прямо к берегу приткнулось одно из тех красных боевых прао, что мы видели вечером. Из него валил столб густого дыма, а крутые борта были охвачены пламенем. За ним, пришвартованные к берегу и неспешно вращающиеся на течении, стояли остальные два.

Выстроенные в линию прао Кеппела направлялись к ним, выныривая из стелющегося над водой тумана, подобно кораблям-призракам. Флагман Кеппела окутался белым дымом, потом вздрогнул, и по его палубе разлилось ослепительное пламя. От борта потянулись белые хвосты «конгривов»; можно было различить, как ракеты, выпущенные буквально в упор, вращаются в полете, прежде чем вонзиться в стоящие у берега суда. Оранжевые шары разрывов сменились смерчем из дыма, обломков досок, весел, рангоута, взметнувшимся в воздух, и мгновение спустя по воде раскатился оглушительный грохот. На пораженных пиратских кораблях копошились, подобно муравьям, человеческие фигуры. Они прыгали в реку или пытались добраться до берега. Еще один ракетный залп расчертил затянутую дымом реку, и когда облако взрывов рассеялось, мы увидели, что все три цели пылают, а ближайшая к нам уже тонет на мелководье. От каждого из прао Кеппела к берегу устремилось по баркасу, и даже без подзорной трубы я различил парусиновые куртки и соломенные шляпы наших морских волков. Когда шлюпки миновали охваченные огнем развалины и коснулись берега, ракетчики Кеппела открыли огонь на увеличенном угле возвышения, целя в обнесенный частоколом форт, но с такой дистанции ракеты давали большой разлет, и большинство их упало в джунгли. Брук передал мне трубу.

– Султану Сулу придется выложить из своих сундуков пару пенсов, – говорит он. – В следующий раз дважды подумает, чем посылать сюда своих любителей черепов.