Голос крови - Том Вулф (2012)

– Ну-ка, сарж! – кричит Флорес. – Так что там с вами стряслось? Я слышал, какой-то негритос, громила, взял вас за глотку, и что дальше? Вы сразу вырубились?

Все трое, включая сержанта, ржут, а затем Флорес спрашивает Эрнандеса:

– Слушай, а откуда этот тип узнал, как все было? Ну, что он ездил на этом придурке в стиле родео и все такое.

Эрнандес пристально смотрит на Нестора:

– Ну-ка?..

Mierda. Поди догадайся, скрывается за этим «ну-ка» обвинение или нет.

– Что вы на меня так смотрите? Сразу после этой истории на шхуне они попросили меня ответить на несколько вопросов. Капитан Кастильо был непосредственным свидетелем. Но они у меня ничего не выпытывали. Откуда они берут подробности «с места события»? Мы постоянно слышим «по информации из полиции», или «полиция сообщает», или «как заявил представитель полиции»… но кто он, этот представитель? От кого поступает «сообщение», когда «полиция сообщает»? Пиар-служба? А у них откуда взялись подробности? Позвонили полицейским, ведущим дело? Кто-то ведь должен был им это сообщить! Видите, сколько вопросов?

:::::: Все, что я говорю, чистая правда… ну а если Эрнандес, или Нучес, или Флорес начнут задавать вопросы в лоб? Как долго я смогу водить их за нос? Пусть даже никто не читал заметку в «Геральд», но если они начнут сопоставлять факты… Джон Смит там, Джон Смит тут…:::::: Это не только параноидальный страх, но еще и чувство вины.

В этот момент вибрирует в левом нагрудном кармане его клетчатой фланелевой рубашки. Нестор выуживает мобильник и произносит:

– Камачо.

Женский голос на том конце уточняет:

– Офицер Камачо?

– Да, офицер Камачо. – Тем самым Нестор дает понять сержанту и остальным, что это служебный разговор.

– Это Жислен Лантье. Мы с вами вчера разговаривали, помните?

– Эээ… разумеется. – Удивительное дело, но почему-то при звуках ее голоса у него забилось сердце. Странно, но факт.

– Мне, наверно, не следовало вам звонить, так как это не ваша зона ответственности, но мне… мне нужен совет.

– Какого рода? – Он видит ее так ясно, словно она стоит прямо перед ним: бледная-бледная кожа, темные волосы, огромные невинные глаза… в которых сквозит беспокойство… и ноги. Ноги тоже он видит вполне отчетливо.

– Это никак не связано со вчерашним событием. Ситуация довольно запутанная, и я не знала, кому позвонить, а тут мне утром попалась на глаза большая статья про вас в «Геральдс», и я подумала: чем черт не шутит? У меня сохранилась ваша визитка. Только прочитав эту статью, я поняла, что вы тот самый полицейский, которого показывали по телевизору… ну, который снял с мачты этого беженца.

Ангел все-таки пропел! Нестор говорит ей:

– Подождите. – Прикрывает рукой трубку и обращается к компании: – Это важный разговор, я скоро вернусь.

Выходит из кабинета и, только оказавшись на улице, произносит в трубку:

– Я ищу место потише. Там, где я находился, было слишком шумно.

«Местом потише» выглядит аптека по соседству. За тяжелыми стеклянными раздвижными дверьми оказываются еще одни, а между ними – удобный отсек. Нестор прислоняется к стене и обращается к Жислен Лантье:

– Извините, что заставил вас ждать, вот сейчас гораздо лучше.

«Лучше» относится вовсе не к шуму, а к тому, что ее звонок положил конец расспросам Эрнандеса о его отношениях с Джоном Смитом. Откровенная ложь вроде «мы с ним не знакомы» не прокатит. А вдруг кто-то видел их вместе в тот вечер, когда они отправились в «Остров Капри» или когда он стукнул машину возле дома Смита? Ему представилась жутковатая картина: начато внутреннее расследование тайного сговора между копом и periodista. Упаси бог! Двадцатипятилетний рядовой передает информацию в прессу без указания сверху? ¡Dios mio! В голове проносятся мысли одна другой мрачнее. Он ухватился за Жислен Лантье и разговор с ней в междверном отсеке, как за спасительную соломинку.