Голос крови - Том Вулф (2012)

– Не помните того русского олигарха – так его все называли, «русский олигарх», – того русского, что подарил Художественному музею Майами кучу ценных картин? Это было не так давно… несколько Шагалов, Кандинских и э-э-э… того русского, он еще называл себя «супрематистом»… имя вылетело из головы, но знаменитый художник. В общем, музей прикинул, что эти полотна стоят примерно семьдесят миллионов долларов… Малевич! Вот как его звали, который «супрематист»… Казимир Малевич. Это была такая золотая жила, что музей сменил название, и теперь он имени Королева.

Нестор, не отрываясь, озадаченно смотрит на Джона Смита. Он потерял нить в тот миг, когда американо перескочил на чайку[20], или как там он обозвал этого художника… на Кандински с Малявич… и Художественный музей Королева туда же.

– Дело в том, – поясняет Джон Смит, – что у меня есть довольно надежные сведения, что это все подделки, все эти шедевры на семьдесят миллионов.

– Да ладно!

– Нет, мой источник – крайне серьезный человек. Он не собирает сплетен.

– А музей ему что-нибудь заплатил за эти картины?

– Нет, вот это-то и забавно. Это был в чистом виде дар. Все, что получил Королев, – торжественный обед и море славословий.

Волшебные светляки меркнут.

– Mierda, – констатирует Нестор. – Если он не получил за них денег, то я вообще не знаю, есть ли здесь преступление. Нужно спросить.

– И я не знаю, – говорит Джон Смит. – Но в любом случае это обалденный сюжет. В смысле, там все были: мэр, губернатор, Морис Флейшман, все майамские шишки – и старались друг друга перещеголять, облизывая этого мошенника. Это мне напоминает «Ревизор» Гоголя. Вы чита… В общем, отличная пьеса.

:::::: Нет, дорогой бледнолицый американо, я не чита… …:::::: Но досада Нестора тут же испаряется. Занятный он парень, этот Джон Смит. Нестор еще не встречал человека, по всей природе столь не похожего на него самого. В Смите нет ни грана латино. И копом его тоже представить нельзя, даже на три секунды. В нем сквозит какая-то вялость и мягкость. Такой человек – трудно вообразить в нем даже ту невеликую агрессию, которой требует Полицейский взгляд.:::::: И при всем этом он, американо, – моя единственная надежда устоять против волны, поднятой моим собственным народом и моей собственной семьей, и не кануть в ней.::::::

Они подъезжают к «Острову Капри», и Нестор с трудом узнает место. При свете дня все кажется мелким, серым и мертвым. Что здесь вообще могло показаться роскошным? Никакого блеска… дешевая забегаловка, да и все. Слава богу, вон и его «камаро».

Нестор еще раз благодарит Джона Смита и обещает узнать, что сможет, о русском. Выбираясь из машины, он ловит себя на странном ощущении. Через секунду Джон Смит уедет и покинет его, Нестора Камачо. Покинутость – вот что он почувствовал… и это настроение стало расползаться по всей его нервной системе. Вот как, странно. Мелькнуло безотчетное желание попросить американо немного задержаться… ну хотя бы до начала дежурства в морском патруле. Я один!.. и никогда в жизни не был так одинок! Дежурство, однако, все только усугубит. Прошлым вечером к окончанию дежурства его «товарищи», «братцы» смотрели на него так, будто жалели, что его видят. И это в первый же день после заварушки с мужиком на мачте. А сегодня они будут недоумевать, почему он не может поступить достойно… и просто рассеяться в воздухе… как делают все приличные изгои общества.

:::::: Ай, да поди прыгни в реку и утопись, жалкий maricón![21]:::::: Люди, поддающиеся жалости к самим себе, всегда вызывали у Нестора презрение. Дойдя до такого, теряешь последнее достоинство. И вот он сам, Нестор Камачо, соблазняется порочной легкостью отказа от борьбы – от возни со всей этой сволочью, – сдается и почти надеется, что его окончательно сомнут. Но ведь это будет конец страданиям, разве нет?