Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

Келемен прибрал к рукам эти деньги, отложенные на черный день. Он набивал свое жирное брюхо обедами по 3500 долларов за ее счет. Форма 1040, и в частности скорректированный валовой доход в 53 тысячи долларов, подтверждают наличие схемы Понци, а вместе с ней и мое подозрение, что Чарли Келемен обманывал друзей. Он стал мне омерзителен.

Калоприемник в подтяжках.

До Фреда Чарли дела не было. Предложение помощи – полная лажа. Чарли изучал синдром Дауна только с одной целью – выманить у Бетти 250 тысяч долларов. Этими деньгами он заплатил Торп. А деньги Сьюзен, наверное, пошли на люстру-осьминога, восточный ковер за 125 тысяч долларов и кто ведает на что еще.

Предложение Чарли в «Вирджилс» преследовало меня прямо-таки неотвязно. «Почему бы тебе не перейти в “Келемен Груп”? – спросил он за ленчем. – Мне нужны люди для роста бизнеса».

У Джона Стюарта{97} есть словечко для такого крушения. Катаклизьма.

Мои мысли упорно возвращались к Сэм. Она лишилась средств, защиты и иллюзий. Как только я сообщу в полицию, новость понесется, как лесной пожар. По мере того как подробности будут выплывать на свет, инвесторы «Келемен Груп» отреагируют сперва с недоверием, потом с ужасом и наконец с гневом. И озвереют до умопомрачения.

И кто ж их осудит? Чарли украл их деньги, злоупотребив их доверием. Они потеряли бдительность, ослепленные жадностью. Я прямо-таки слышал эхо другой эпохи. «Крыса сраная! Крыса сраная!» Инвесторам нужен козел отпущения. Они подадут иски, и Сэм лишится всего, потому что назначенные судом доверительные управляющие ликвидируют трофеи Келемена. Она вот-вот станет «сопутствующими потерями», очередной жертвой происков Чарли.

Замять дело не удастся. Чарли Келемен надул друзей и родных. Он избрал своей мишенью мальчика с синдромом Дауна. Его преступления граничат с бесчеловечным изуверством, и скоро их мерзопакостные подробности заполнят газеты по всей стране. «Нью-Йорк таймс» даст потрясающее разоблачение на первой полосе, навечно закрепив за ним положение антихриста Уолл-стрит. А вот «Нью-Йорк пост» – дело другое.

Мэнди Марис просто-таки подфартило.

Сэм придется поплатиться. Может, поначалу репортеры и будут подбирать выражения. Могут дать хронику горя молодой вдовы. Но рано или поздно они вцепятся ей в глотку.

Перед резней на поле боя всегда тишь да гладь.

«Была ли вдова соучастницей?» Этот вопрос будет у всех на уме, у репортеров на языке, будет подталкивать к обвинительному вердикту суда общественного мнения. Я уже пришел к решению. Сэм Келемен, друг и духовная нянька – не прохиндейка. Она жертва, и она беспомощна.

Покинув ее дом, я ломал голову, сообщать ли полиции. Разоблачение схемы Понци станет толчком для снежного кома проблем Сэм. Защитить ее будет невозможно. Сказать полиции – значит начать ее танец с прессой, ее 15 минут позора.

Ну и что? Выбора у меня нет. Чарли Келемен рассердил не того. Кто-то из таблицы «Инвесторы» вскрыл преступление. И у сделавшего это появился мотив для убийства. Я больше не считал, что Сэм в опасности. У нее нет денег, нет драгоценностей и ничего ценного для обманутого убийцы.

Так или иначе, а Фитцсиммонс и Маммерт должны узнать.

В то воскресное утро я решил, что полиция может обождать еще пару часиков. Было еще рано, а мне лучше всего думается на велосипеде. Пока бравые бостонские молодчики проснутся, я успею отмахать миль тридцать, а то и сорок. Тем более не факт, что Фитцсиммонс и Маммерт остались в городе и на выходные. Мне нужно было подумать и поработать педалями. Коктейль из скорости и молочной кислоты придаст моим мыслям четкость, а членам – упругость.

* * *

Жизнь в одиночестве подстегивает чудачества. Взять хотя бы мой случай. Около 6.30 утра я разговаривал со своим велосипедом.

– Давай прокатимся, «Кольнаго».