Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

Где уж там. «Хаммер» сдал еще на шесть дюймов ближе, оказавшись всего в футе от меня. Для велосипедов в пелотоне это в порядке вещей, но для бензинового внедорожного монстра с оглушительным мотором – отнюдь нет. «Что тебя гложет?» – ярился я.

«Хаммер» вильнул вправо еще на семь дюймов. Зазор между нами сократился до пяти. Пугающе близко, у меня не осталось даже дюйма, чтобы отвернуть правее. В нижней точке моя педаль врежется в высокий бордюр{98}. Я непременно навернусь и сломаю ключицу. А может, и чего похуже.

Пот заливал мне глаза, смывая со лба крем от загара, жаливший почище шершней. Взгляд мой затуманился. Долго ехать таким образом по прямой я не смогу. Из-за тесноты никакого зазора на ошибку не осталось.

Я врезал по тормозам. Мой «Кольнаго» остановился быстро и ровно. Внедорожник пронесся дальше. Где ему тягаться с молниеносной реакцией велика. Глаза мои взывали о помощи, слезясь и садня от солнцезащитного крема. Сдернув солнечные очки, я утер глаза рукавом, пытаясь унять пытку.

Сзади взвыл моторчик «Веспы». Вспомнив о Лаймовом, я забыл о собственных глазах. Что-то стремительно надвигалось. Какое-то движение сзади. Я инстинктивно пригнулся. Увертка была хороша. Но недостаточна.

Лаймовый врезал мне по затылку. Его кулак перетряхнул мой мозг, как низовой удар в третьем финише. Велошлем немного выручил, но не вполне. Глаза застлали слезы – уже от боли, а не от крема. И звезды – повсюду.

Хрен по всей роже, как же оно было больно! Правда, больно. Балансируя на грани беспамятства, я тряхнул головой и каким-то образом ухитрился остаться в сознании.

«Веспа» и «Хаммер» остановились не более чем в 20 футах впереди. Лаймовый что-то сказал близнецу через окно внедорожника. Слева от меня проехал «Мерседес». Я отчаянно замахал, пытаясь остановить его, но он вместо того посигналил «Хаммеру» и «Веспе», обогнул их слева и покатил на север по горбатому мосту Риверсайд-драйв.

Толком не придя в себя, я все больше настораживался с каждой секундой. Впереди Хаммерила вывесил что-то из водительского окна. А Лаймовый схватил это.

Что это?

А затем я понял. Говорить «пошел в жопу, мутант» было чудовищной ошибкой. Он дал Лаймовому толстую массивную цепь.

Рваться на север без толку. Преимущество у близнецов. На широкой дороге они меня перехватят. Этой цепью они меня прикончат. Через эту цепь мне нипочем не прорваться до рекламного щита или боковой улицы, увернуться от Лаймового и Хаммерилы мне не светит.

Побег не удался.

Оттолкнувшись от бордюра, я сразу начал вихляться в отчаянном спринте на юг. Мой единственный шанс – рвать от «Веспы» и «Хаммера» на юг. Может, удастся улизнуть от них. Свернуть с дороги в конце моста, и они откажутся от погони.

А может, и нет. Я бросил взгляд через плечо. Лаймовый стремительно приближался, правой рукой выворачивая «Веспе» газ, а левой раскручивал цепь, как лассо. Его губы искривились в порочной ухмылке, являвшей нечто среднее между самодовольством и садизмом. Отнюдь не претендуя на роль хорошего парня, Лаймовый в своих обхватывающих солнечных очках смахивал на Одинокого Странника{98}. Он изготовился к броску.

Я давил вовсю, но моим ногам далеко было до лошадиных сил «Веспы». Мопед набирал обороты. Ближе, ближе, Лаймовый подтягивался все ближе. И уже вертел цепью над головой, готовясь обрушить град ударов в любую секунду.

Мои легкие взывали о милосердии. «Заткнитесь!» – кричал в ответ мозг. Не до боли. Я крутил педали быстрее, не обращая внимания на пылающие, саднящие легкие.

Инстинкты брали верх, моим оружием стала тактика. Годами я состязался с более сильными соперниками. Одни были одарены от природы. Другие ловчили. Стратегия стала второй натурой, порой моим единственным способом удержаться наравне.