Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

– Ты же знаешь процедуру, – ответил Курц. – Мы докладываем об ущербе свыше пяти тысяч долларов. В потерях семейства Приоло это погрешность на округление.

– Но они же даже не клиенты, Фрэнк.

– Мы не уверены, что это играет роль, – бесстрастно, как о свершившемся факте заявил Младенчик.

– В своих комиксах ответа вы не найдете, – огрызнулся я; глаза у меня застлала красная пелена, мозги отключились напрочь. Вот тебе и уклонение от конфликтов. Юрист заткнулся, потихоньку закипая изнутри.

– Как-то оно не слишком способствует, – предупредил Курц.

– Я и не намеревался способствовать, – вскинулся я; гнев мой все разгорался. – Все мы знаем, куда это ведет. Вы прокладываете бумажный след. – Оба выпрямились в креслах, будто аршин проглотили. – Вы фабрикуете обвинения в Ю-четыре, чтобы прикрыть собственную жопу и перевалить все на меня.

– Все совсем не так, – возразил Фрэнк.

– Да черта лысого! Что будет с моими клиентами, пока я не разберусь?

Вот тут-то Младенчик и выдал реплику, способную свести с ума любого топ-продюсера.

– Они клиенты СКК.

И в мгновение ока преобразился из доморощенного стряпчего в ходячий, извергающийся гноем чирей.

Мне хотелось начистить ему рыло. Это мои клиенты. Я делал холодные звонки. Я выслушивал отказы. Не фирма. Никто ни разу не повелся на проходную телерекламу СКК.

– Кто забыл спустить тебя в унитаз, кидала? – спросил я и обернулся к Фрэнку.

Юный адвокат утратил самообладание. Вскочил, сжимая кулаки. Его габариты меня изумили. Он все возносился и возносился. Казалось, этому не будет конца. В кресле он выглядел просто пухленьким, покрытым детским жирком повсеместно. Теперь же он казался исполином – около 6 футов и 4 дюймов и 250 фунтов.

– Я сыт вами по горло! – громыхнул он – крестоносец прямо из школы адвокатов, уязвленный в самое сердце.

Здоровенный. Мягонький. Я его сделаю.

– Сядь, – приказал Фрэнк Младенчику так, что стены вокруг нас задрожали. И залязгал своей гильотиной с двумя лезвиями, рассекая пустоту снова и снова.

Это мельтешение отвлекало меня.

– Да хватит баловаться с этой чертовой штуковиной, Фрэнк. Ты отрежешь свой чертов палец. – Я воззрился на Младенчика, оценивая его подбородок.

Крюком снизу или махом сверху?

Курц тревожно следил за нами, чуя назревающее кровопролитие.

– Гроув, не делай ничего такого, о чем после пожалеешь.

– Это лажа, Фрэнк. Это неправильно.

В комнате воцарилось молчание, и Курц провозгласил временное прекращение огня.

– Мы хотим, чтобы ты вернулся, когда все утрясется.

– И именно поэтому снаружи околачивается Джон Эдгар Гувер{100}?

Я тотчас пожалел об этой шпильке. Охранник Гас просто делает свое дело.

– Держись в рамках, – предупредил Курц. – Нам нужно обсудить твоих клиентов.

Младенчик неуютно поерзал в кресле. От слова «твоих» его передернуло.

– Я весь слух.

Реплика получилась горькая и враждебная. Была в ней и другая эмоция. Боль. СКК обратилась против меня.

– Я хочу, чтобы, пока мы не разберемся, твоим бизнесом занималась Пэтти Гершон.

– Только через мой труп, – отрубил я. – Ты шутишь, правда?

– Не вижу проблем, – ровным тоном ответил Курц.

– Она жрет свою молодь. В том-то и проблема.

– Гроув, она опытна. Она хорошо справляется со своей работой. Она углядела возможность на двадцать миллионов долларов с «Джек Ойл». А ты – нет.

– Она заглотит тебя целиком и выплюнет только брючную молнию, – возразил я. – Она загубит мой бизнес.

Принципы магнетизма на Уолл-стрит никогда не работали. Сходные притягиваются. Противоположности отталкиваются. Брокеры находят клиентов с личностями, подобными их собственным. У любезного брокера будут любезные клиенты. У болвана – придурки. Назовите это брокерским инстинктом. Назовите, как хотите. Но я знал, что Пэтти распугает моих ребят. Уж слишком много хищнических флюидов от нее исходит.