Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут (2009)

– Ну-ну, Пэтти, попробуй. – Моя развязность в этот безрадостный момент произвела бы впечатление даже на Уинстона Черчилля.

Когда я приблизился к рабочей зоне, Хлоя сфокусировала взгляд на мне и хрипло прошептала в микрофон:

– Мне надо идти.

Энни подскочила мне навстречу из своего кресла, представ передо мной с быстротой полузащитника.

– Ты куда? – с беспокойством, настоятельно спросила она. Преданность ее была очевидна.

Хлоя подоспела с другой стороны.

– Нет никакого чека, – тихо, чтобы не подслушали, шепнул я. – Вам могут наговорить обо мне каких-нибудь ужасов, но все это неправда. Все будет в порядке. – Слова застревали у меня в горле. Я даже не представлял, чем это может кончиться.

Поначалу Энни не сказала ничего, пытаясь вникнуть в происходящее. И наконец шепнула:

– Перезвони нам снаружи.

– И скажи, что делать, – докончила Хлоя.

– Мне нужно, чтобы вы позаботились тут обо всем.

Гас притронулся к моему локтю.

– Извините, мистер О’Рурк. Пора идти.

Я изобразил телефонную трубку, выставив большой палец и мизинец, а три остальных согнув.

– Я вам перезвоню. Зола к вам присоединится. Постарайтесь ей помочь.

Ну, вот и всё. Я взял свой портфель и фотографию Эвелин и Финн со стола и пошел за охранником. Когда я шел к лифту, брокеры в моем офисе встали. Некоторые аплодировали. Некоторые хлопали меня по спине. Я чувствовал их зависть, их тоску по громадным зарплатам. Скалли гаркнул:

– Молоток, Гроув! – Черт, какой же он громкий.

Мы миновали Каспера, за своим клацаньем не заметившего этих гражданских треволнений. Клац. Клац. Клац. Выхватив эти чертовы щипчики для ногтей у него из руки, я швырнул их в корзину для мусора. Ликующие возгласы и аплодисменты, поначалу приглушенные, взмыли до мальтузианских оваций.

По сей день в толк не возьму, что нашло на меня дальше. Может, мой отказ, нежелание поверить в такой оборот событий. Может, самообман. Ведь приговор Курца никогда не выйдет на публику, верно? Гиканье и выкрики перекатывались по залу заседаний ОФЛ. Обернувшись, я вскинул обе руки кверху, приветствуя целый этаж ликующих фондовых брокеров, и изобразил из себя Лэнса Армстронга, восходящего на верхнюю ступеньку пьедестала «Тур де Франс». Я увековечил миф о солидном чеке. Подхватил энтузиазм каждого присутствующего Иуды Искариота.

Они ринутся за моими клиентами, как только я переступлю порог.

Вот тут-то шутка и кончилась, и мой мир полетел в тартарары. Овации внезапно оборвались. Челюсти у всех отвисли. Хвалебное выражение лиц сменилось чем-то новым. Я узрел отвращение и омерзение. Я увидел ненависть на всех лицах, кроме одного.

Пэтти Гершон ухмылялась от уха до уха. Она склабилась на что-то позади меня. И по ее ухмылке я наверняка понял одно: стряслась беда, и начал опасаться худшего.

Мои 15 минут позора настали.

Глава 44

Офицер Майкл Фитцсиммонс козырнул своим значком только перед Гасом. Но видел это каждый фондовый брокер на этаже.

– Бостонская полиция, – гаркнул он на децибелах, которые не посрамили бы и Скалли.

Оглядев форму охранника, Маммерт добавил:

– Дальше его заберем мы. О’Рурк нам нужен.

За ними следом шла невысокая брюнетка, тоже в штатском. Лицо ее казалось незнакомым. Я решил, что она из департамента полиции Нью-Йорка.

Сперва Кранч. Теперь они. Наша охрана на входе ни к черту.

В потрясенной тишине помещения я слышал, как злорадствует Гершон. Перефразируя предупреждение Миранды{103} для Эстрогенового переулка, она возгласила: «Ты имеешь право передать своих клиентов мне». Кто-то нервно хихикнул, но лишь на секунду. Консультанты ОФЛ были поглощены программой «Глазами очевидца», разыгрывающейся перед их собственными глазами.

– Сейчас неподходящее время, парни.