Собачий ошейник из черной кожи с шипами – первое, что попалось мне на глаза. Высокие сапоги – не на шнуровке, те она надела в тот страшный вечер – и трусики с вырезом внизу, бюстгальтер, открывающий соски, чулки-сетка, корсет из черного кружева. Черная кожаная мини-юбка, очень коротенькая, еще один корсет с подтяжками… такие вещи можно увидеть на витринах магазина Энн Саммерс, я там была однажды, мне хватило не больше чем полминуты. Зачем мне на это смотреть? Они не для таких женщин, как я. Я бросаю на них быстрый взгляд, а потом отвожу его в сторону. Потому что все эти вещи вызывают у меня странное чувство, которое мне не нравится. Я не хочу его испытывать. Я его ненавижу, я считаю, что это грязно и нелепо, поэтому и не одобряю, но оно меня возбуждает. И вовсе не так, как мне бы хотелось. Я попробую объяснить. Ведь если я чувствую желание, я имею в виду сексуальное желание, я хочу, чтобы оно было адресовано человеку, а не просто было чем-то вроде сильного, но безадресного стремления – к чему? К самой себе? Желание, чтобы к тебе прикоснулся кто-нибудь? Все равно кто?

Я не стала вынимать эти вещи из чемодана. Там, внизу, были и другие, но я даже не взглянула на них. Я чувствовала, как бьется сердце. Я задыхалась, и если бы вошла Люси, то я бы не смогла вымолвить ни слова. Я затянула ремни на чемодане и положила его в один из мусорных мешков. Что я сделаю с ним и с его содержимым, я не знала. И до сих пор не знаю. Жемчуг на время вылетел у меня из головы.

Мешки для мусора, контейнер и свою сумку я снесла вниз и засунула в багажник моей машины. Люси ушла гулять с Джастином. Я немного побродила по нижнему этажу, думая о том, хотел бы Джерри, чтобы я была с ним, и продолжал бы он этого хотеть, если бы не вмешались другие девушки. Тогда я подумала, что, наверное, видела его в последний раз. Что касается Джастина, он раньше меня любил, мы всегда хорошо ладили. Думаю, дело в том, что его отец настроил малыша против меня, или это сделали Грания и Люси. Со мной так случается всегда, и мне уже следовало привыкнуть к этому. Я оставила записку для Люси, что взяла всю одежду и чтобы она сказала Джерри, что я от нее избавлюсь, и ушла не оглядываясь.

Вечером дома, как обычно, мне было нечего делать и некуда пойти, и тогда я снова открыла футляр с ожерельем, глядя на его сливочную бледность, на тонкий румянец, свойственный всем жемчужинам, настоящим, искусственно выращенным или фальшивым. Но я думала не о них, я думала об Айворе Тэшеме. Он к этому времени должен был покинуть Палату общин и вернуться в свою квартиру на Олд-Пай-стрит в Вестминстере. Если он не ушел куда-нибудь. Я представляла себе, что он ведет интересную жизнь, головокружительную и дорогую, бывает в клубах и на премьерах, жизнь, совсем не похожую на мою собственную. Я мало знаю о такой жизни, только то, что пишут в газетах. С ним могла быть новая девушка, потому что я не думаю, что он верен памяти Хиби. Он и его жизнь настолько отличаются от меня и моей жизни, что мы могли бы быть представителями не только разного пола, но и разных видов. Он не такой, как я и Джерри. Мы с Джерри люди одного сорта. Я уверена, что больше подхожу ему, чем Хиби. Она была такой, как Тэшем, или должна была стать похожей на него, если бы прожила чуть дольше. Я вдруг увидела их вместе в роскошной спальне: она в том корсете и ошейнике, а он зачарованно смотрит на нее. Я крепко зажмурилась, чтобы прогнать эту картину. Этот человек пугал меня, вызывал дрожь, но я тогда поняла, что не смогу позволить ему отделаться от меня и исчезнуть из моей жизни.