Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн (2008)

Я пригласила его сесть на один из «каминных» стульев и предложила чая. Еще я ошибалась, думая, что он будет оглядывать мою квартиру с изумлением или презрением. Он спокойно отнесся и к стульям, и к моему предложению, но от чая отказался.

– Очень любезно с вашей стороны, но – спасибо, не надо.

Что ему сказать, как использовать время, которое у меня осталось? Не думаю, что он планировал провести у меня дома более чем полчаса. Я взяла себя в руки, села напротив него и начала:

– Вы, должно быть, удивляетесь, зачем я вас сюда пригласила. – После этих слов я заставила себя немного помолчать. – Не надо так волноваться, – продолжила я, хоть я совсем не заметила в нем признаков тревоги или волнения. – Просто я подумала, что вы захотите взять себе какую-нибудь вещь Хиби – ну, что-нибудь на память о ней.

Тэшем слегка наклонил голову. На мой взгляд, это был скорее не кивок, а больше так называемый придворный поклон. Что он ожидал от меня услышать? Наверное, что-нибудь насчет машины и аварии, и пистолета. Я искала на его лице какие-нибудь признаки облегчения, но так ничего и не заметила. Цвет его лица, бледно-оливковый, не изменился. Интересно, единственный ли я человек в мире, который знает, что они с Хиби были любовниками?

– Муж Хиби попросил меня забрать ее украшения и сделать с ними, что я пожелаю. Я сдам ее одежду в благотворительный фонд. Вы хотите увидеть что-то из этих вещей?

На этот раз он ответил:

– Спасибо, хочу.

У него был красивый голос, размеренный, культурный, как у ученика привилегированной частной школы. И теперь в его тоне слышалось облегчение. Мне показалось, он понял, что я пригласила его сюда не для того, чтобы разглагольствовать или угрожать, а просто ради этого очень обычного и простого жеста: предложить что-то на память об ушедшем близком человеке.

В моей квартире не было места, где я могла бы скрыться от взгляда гостя, кроме ванной комнаты. Я не могла сделать вид, что вещи Хиби находятся где-то в другом месте, а не в ящике кухонного стола. Однако он не следил за мной. Тэшем сидел на стуле и смотрел в окно на не внушающий вдохновения пейзаж Килбурна – на границы Брондесбери, на виллы из красного кирпича, поднимающиеся террасами на холм, на приземистую нонконформистскую церковь. Я достала из ящика все украшения, кроме жемчужного ожерелья, положила их на поднос из пластика с изображением птиц Британии и поставила его на плоский кофейный столик из тех, что заказывают по почте.

Тэшем, разумеется, ожидает увидеть жемчуг. Но вместо ожерелья он увидел нитку красных стеклянных бус, серебряную позолоченную цепочку с облетевшей позолотой, красно-зеленый пластмассовый браслет, кольцо из белого металла с большим розовым камнем, вероятно из стекла, полдюжины сережек, безвкусных, сверкающих, и розовую фарфоровую брошку в виде розы.

– У нее были и хорошие вещи, – нарушила я затянувшуюся паузу и поняла: он подумал, что я заговорю о жемчуге. – Обручальное кольцо, медальон и золотой браслет. Джерри хочет их сохранить, как вы можете понять.

– Конечно, – согласился Тэшем, потому что ему надо было хоть что-нибудь сказать.

Я совершенно не ожидала того, что почувствовала в тот момент. Я наслаждалась. Никогда прежде я такого не испытывала. Я чувствовала власть, а она опьяняет. Спросит ли он о жемчуге? Нет. Он не мог на это решиться. Не мог сказать: «Я подарил ей ценное ожерелье, потому что думал, что мы будем любовниками много лет. Я дарил его Хиби, а не ее мужу». Но нет, он не мог. Тэшем скорее потерял бы пять тысяч фунтов, или сколько там стоил этот жемчуг, чем выставил себя передо мной жадным или подлым. Может быть, в нем воспитывали представление о том, что говорить о деньгах вульгарно… Мне так повезло!

– Вы что-то хотите взять? – спросила я; ощущение власти так переполняло меня, что мне пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

– Может, эту маленькую брошку? – Тэшем взял фарфоровую розочку.