Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн (2008)

Шон Линч открыл дверь. Айвор сказал, что не мог поверить своим глазам, когда этот человек – этот каменщик, или кем он там был, этот бывший преступник, этот подозреваемый в убийстве его друга – положил руку на плечо Джульетты и поцеловал ее в щеку.

– Я к этому не сразу привык, – сообщил он и потом прибавил, хотя эти слова мне показались совсем уж невероятными: – Конечно, теперь все иначе. Я почему-то думал, что он обратится к ней «мисс Киз». Я думал, что все они будет вести себя с большим почтением.

– Когда ты начнешь жить в реальном мире, Айвор? – Айрис была в ярости. – Эти люди, вероятно, прикидывают, как тебя шантажировать.

– Нет, – ответил он каким-то странным, мечтательным голосом. – Нет, это неправда. Все не так. Филомена была полна благоговения. Наверное, вы назвали бы это уважением. Она все твердила, что не может поверить, что я действительно пришел к ней домой. Член парламента, повторяла она, министр короны.

– Боже мой, – пробормотала Айрис. – Я не верю. Мне все это снится.

– Это было ужасно, – продолжал ее брат, – видеть Дермота. Я помню его веселым, жизнерадостным парнем, из тех, на кого можно подумать, что они не слишком-то умны, потому что он постоянно что-то изображал руками. Он жестикулировал всегда, воздевал руки, хлопал в ладоши, щелкал пальцами. Теперь руки не подчиняются ему. Теперь он может только шаркать по квартире. Его речь – ну, ты знаешь, как разговаривает Далек[8] или зомби. Потом Джульетта объяснила мне, что у него не действует какая-то часть мозга.

Миссис Линч в тот первый раз угостила их чаем с тортом, который назвала «Мистер Киплинг». В это первое совместное чаепитие она много говорила о тортах «Мистер Киплинг» и о том, какие они вкусные, хотя и не идут ни в какое сравнение с какими-то тортами «Кунзль», которые были в моде, когда она была девочкой. Шон все время перебивал мать, замечая, что это никого не интересует и мистер Тэшем подумает, что она плохо воспитана. Они тогда еще называли его мистер Тэшем, но в его следующий визит все изменилось. Шея Дермота была обмотана полотенцем, чтобы защитить одежду, пока он ел свой торт. Он размазал шоколадную глазурь по всему лицу, и Филомене пришлось принести мокрую салфетку, чтобы умыть сына. По-видимому, он не узнал Айвора, что было для моего шурина облегчением. По дороге туда он все время думал об этом, пытаясь скрыть беспокойство от Джульетты, представлял себе, как он вскочит, пелена спадет с глаз Дермота, а возможно, и с его разума, и он разоблачит виновного во всех своих страданиях. Пока Айвор ел торт и пил красно-коричневый чай, он понял – как я полагаю, одновременно испытывая ужас и жалость, – что Дермот никогда так не сделает. Этот человек находился в другом мире, и там его поглотило забвение и немота.

Что касается Шона, то Айвор признался, что никогда раньше не встречал такого человека, как он. Для него было необычным так откровенно признаваться в отсутствии опыта в одном из аспектов жизни. С самого начала, рассказал он, и речи не шло о том, чтобы принять его за кого-то другого, Шон излучал угрозу, от него так и веяло жестокостью, и если ты попал в беду, то с ним хорошо бы оказаться на одной стороне.

– И ты считаешь, что он на твоей стороне? – спросил я.

– Кое-что из сказанного им заставило меня в это поверить.

Айрис издала звук, который обычно передают в письмах как «ха».

– А как насчет другого? Например, угрозы?

– Она была направлена не на меня. Я договорился с Джульеттой, что в первый же визит не стану говорить о деньгах. Я только сказал, что мне бы хотелось что-нибудь для них сделать и что я еще приду и мы об этом поговорим.