Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн (2008)

Свою речь он начал с того, что Дермот обслуживал его автомобиль достаточно длительное время (собственно говоря, три года; и сколько раз за три года автомобиль нуждается в обслуживании, если на нем ездят только по выходным?). И он работал так тщательно и умело, был так вежлив и всегда сам пригонял машину обратно, что они стали настоящими друзьями. Должно быть, Айвору стоило немало усилий произнести эти слова в том доме и в том обществе, в присутствии грубого и опасного Шона с красным лицом пьяницы, которым он не был, одетого в грязную белую фуфайку и шорты цвета хаки, с распущенными по плечам желтыми сальными волосами, строящего рожи за спиной своей матери. Но он произнес эти слова. Он сказал, что считает своим дружеским долгом хотя бы немного облегчить жизнь Дермота и его семьи. Поэтому он надеется, что они примут от него ежегодное пособие в десять тысяч фунтов.

Глава 17

Они не возражали. Айвор предполагал, что услышит на свое предложение вежливый, но твердый отказ. Ну, например, «о, мы не можем это принять», или «вы слишком щедры». Беда была в том, что Айвор не знал эту публику. Он не знал таких людей, как Линчи, этого социального слоя, их происхождения и финансового положения. Пусть он был членом парламента и министром, но не имел никакого представления о том, что существуют люди, вся жизнь которых, с раннего детства до могилы, была борьбой за существование, за возможность достать денег и жить достойно. Причем пределом их мечтаний была совсем небольшая сумма. Ее должно было хватить на небольшой отпуск летом, на отопление дома зимой, телевизор и на машину – не мопед, не старую развалюху, а вполне приличную подержанную машину. Вот и всё. Но для Айвора это было само собой разумеющимся, он никогда не обращал на эти блага никакого внимания. Однако ему следовало знать. Он участвовал в жизни общества, он собирал голоса перед выборами, он разговаривал с юными матерями, подростками с младенцами на руках, с пенсионерами в шлепанцах, с безработными на пособии. Но он делал это на пороге их домов и тратил по две минуты на каждого.

Поэтому он был удивлен и, вероятно, немного обижен (хотя и не говорил этого), что единственным ответом ему был кивок головой и «хорошо» от Шона, а от Филомены – «это нам бы очень помогло», хотя она смотрела не на него, а на одну из своих статуэток, как будто гипсовый святой принес ей этот щедрый дар. Айвор был разочарован; в этом он был похож на мою дочь, когда та вручала свой первый рождественский подарок. Айвор, так же как и Надин, ожидал огромной благодарности, многочисленных «спасибо». Моей дочери тогда было три с половиной года, и она получила слова благодарности, а он – лишь равнодушное согласие принять его подарок.

Он спросил у Филомены реквизиты ее банковского счета. Ох, Айвор, Айвор, неужели ты это сделал? Неужели ты действительно это сделал? Она не поняла, о чем он говорит. У нее никогда не было счета в банке. И у Шона тоже. Тем не менее у нее был счет в почтово-сберегательной кассе, и он сообщил им, что будет переводить десять тысяч фунтов каждый год первого сентября.

– И все-таки ты продолжаешь их навещать, – заключила Айрис. – Какая в этом необходимость?

– Я не хочу, чтобы они думали, что я от них откупился. Это немного неловко, правда? Шон знает, видишь ли. Я вам об этом говорил. Он знает, что все это подстроил я. Нельзя, чтобы он считал, что я плачу ему, потому что он представляет для меня угрозу.

– А разве это не так?

– Конечно, нет, Айрис. Они думают, что я сделал это из дружеских чувств, и они правы. Между прочим, Шон теперь считает меня своим другом. Его девушка была там, когда мы с Джульеттой заходили к ним в тот вечер, когда ты нас заметил, и Шон представил меня как своего друга. «Это мой друг Айвор», – сказал он.