Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник) - Фрэнк Герберт (1976)

– Отлично, Стил. – Пауль поглядел на катушки шигакорда в руках Корбы. Тот стоял, мечтая только об одном: бросить все и убежать отсюда. – Вот другие цифры: по весьма умеренным оценкам, я истребил шестьдесят один миллиард людей, уничтожил всю жизнь на девяноста планетах, полностью деморализовал еще пять сотен миров. Я истребил последователей сорока религий, существовавших от…

– Это же неверные! – запротестовал Корба. – Неверные все до одного!

– Нет, – возразил Пауль, – они верили…

– Господин мой изволит шутить, – дрожащим голосом отвечал Корба. – Десяти тысячам миров джихад принес ослепительный свет.

– Не свет – навел тьму кромешную, – отвечал Пауль. – После джихада Муад’Диба человечество будет приходить в себя сотню поколений. Трудно представить, чтобы люди не осознавали этого, – лающий смешок вырвался из его горла.

– Что так развеселило Муад’Диба? – спросил Стилгар.

– Я вовсе не радуюсь. Просто мне представился император Гитлер с подобными словами на устах. Конечно же, и ему они приходили в голову.

– Но ни у одного правителя еще не было такой мощи, – принялся возражать Корба. – Кто осмелится противостоять вам? Ваши легионы уже контролируют известную Вселенную и все…

– Легионы контролируют? – спросил Пауль. – Интересно, сами они знают об этом?

– А вы, сир, повелеваете своими легионами, – перебил Стилгар Императора. По тону его чувствовалось, что он внезапно осознал собственное место в длинной цепи наделенных властью, ведь вся эта мощь подчинялась его руке.

Направив таким образом мысли Стилгара в желательном направлении, Пауль обратил все свое внимание к Корбе.

– Положи записи сюда, на диван.

Когда Корба повиновался, Пауль произнес:

– Как проходит прием, Корба? Моя сестра полностью контролирует ситуацию?

– Да, милорд, – осторожным тоном отвечал Корба. – Чани следит за всем через потайное окошко. Она опасается, что среди гильдийцев могут затесаться сардаукары.

– Не сомневаюсь в ее правоте, – проговорил Пауль. – Шакалы сбиваются в стаю.

– Баннерджи, – Стилгар назвал имя шефа безопасности Императора, – уже выражал опасения, что они могут попытаться проникнуть в запретные апартаменты Цитадели.

– Они уже рискнули?

– Нет еще.

– Однако в парке имела место некоторая сумятица, – проговорил Корба.

– Какого рода? – требовательным тоном бросил Стилгар.

Пауль кивнул.

– Незнакомцы, – произнес Корба, – они входили и выходили, мяли растения, шептались… мне доносили о кое-каких возмутительных высказываниях.

– Например? – спросил Пауль.

– Ну, скажем, «так вот как расходуются наши налоги?» Мне сказали, что эту фразу произнес сам посол.

– Это неудивительно, – проговорил Пауль. – В садах было много чужаков?

– Несколько дюжин, милорд.

– Баннерджи расставил около дверей отборную стражу, милорд, – заговорил Стилгар. С этими словами он повернулся. Единственный оставшийся светильник осветил половину его лица. В скудном свете черты друга сразу напомнили Паулю что-то из их Пустынных времен. Он не стал припоминать обстоятельства – все внимание его было обращено на лицо Стилгара. На туго обтянутом кожей лице фримена отражались едва ли не все мысли, проскальзывающие в уме. Ныне он сомневался… его беспокоило необъяснимое поведение Императора.

– Мне не нравится вторжение в сады, – проговорил Пауль. – Одно дело вежливо встретить гостей… посольство все-таки, но это…

– Я распоряжусь, чтобы всех их выдворили, – вызвался Корба. – Немедленно!

– Подожди! – приказал ему Пауль, едва Корба стал поворачиваться к выходу.

Во внезапно наступившей тишине Стилгар переступил, так, чтобы видеть лицо Пауля. Сделано было великолепно. Пауль просто восторгался тем, как это делают фримены. Никакой прямолинейности, гибкость, хитрость и ловкость, к которым примешивается уважение к личности, порожденное необходимостью.

– Сколько сейчас времени? – спросил Пауль.