Ассимиляция - Джефф Вандермеер

И Уитби, старый друг, все еще был с ним, и даже Лаури похихикивал и маячил где-то на заднем плане, и Контроль из последних сил сжимал в кулаке подарок отца, единственный талисман, что у него остался. Эта машина, или существо, или комбинация и того и другого, способное манипулировать молекулами, способное при желании накапливать огромную энергию, скрывает от нас и цели свои, и средства. Все это живет внутри его, вместе с ангелами, вместе с частицами его собственного терруара, следами его родной земли, куда оно никогда не вернется, потому что ее больше не существует.

И все же Слизень воспользовался дешевым, грязным трюком: Контроль увидел впереди свою мать, с мрачным удовлетворением осознал, что это лишь иллюзия, не имеющая над ним власти, – что здесь мог делать человек, которого он наконец простил, потому что как же он мог не простить? Он был свободен, и сейчас, и перед тем как Слизень нанес ему столь болезненный удар. Сквозь боль Контроль понимал, что эта рана была случайностью, что Слизень не этого хотел, просто ни язык, ни любая иная форма коммуникации не способны преодолеть пропасть между человеческими существами и Зоной Икс. Что любое кажущееся сходство – это лишь разновидность Зоны Икс, функционирующей на самом примитивном уровне. Даже травинка. Или синяя цапля. Или слепень.

Он потерял счет времени, не осознавал скорости, с которой летел все ниже и не ниже, не осознавал своих трансформаций. Он больше не понимал, остались ли в нем хотя бы следы человеческого ко времени, когда, испытывая боль, тошноту, то ли ползком, то ли скачками, достиг самых древних ступеней лестницы, оказался перед источником ослепительно белого света на дне, очертания которого напоминали бессмертное растение, походили на ревущую, но неподвижную комету, и теперь он должен был принять решение – прорываться ли ему дальше, до самого конца, проталкиваться ли вперед через агонию боли и страха, сквозь внешнее излучение, приказывающее ему повернуть назад, прорываться ли, чтобы войти… куда? Он не знал. Понимал лишь одно: даже биологу не удавалось забраться так далеко, а он это сделал. Он забрался дальше всех.

Теперь слово «Контроль» опять казалось чужим. Теперь он был сыном мужчины, резчика и скульптора по дереву, и женщины, которая жила в некой сложной реальности, полной тайн и интриг.

Резная фигурка выпала у него из руки, со стуком скатилась по ступеням, остановилась рядом со знаками и символами, оставленными его предшественниками. Царапина на стене. Одинокий пустой башмак.

Он сморщил нос, втянул воздух, принюхался, почувствовал, как жжет у него под лапами – страшно, невыносимо горячо.

Вот и все, что ему осталось, и теперь он не умрет на этих ступеньках, не испытает этого последнего поражения.

Джон Родригес преодолел последние несколько ступенек и прыгнул навстречу свету.

0026: Директриса

До двенадцатой экспедиции осталось две недели, и старый мобильник возвращается домой вместе с тобой. Ты не помнишь, чтобы брала его с собой. Ты не понимаешь, почему служба безопасности не обратила на него внимания. Просто он здесь, лежит у тебя в сумочке, а потом – на кухонном столе. На ум приходит обычный список подозреваемых. Может, Уитби куда более странный человек, чем тебе казалось, или же это Лаури решил так над тобой подшутить. Как знать?.. Ты просто приносишь его с собой утром. И какое вообще это имеет значение?