Мент - Константинов Андрей Дмитриевич

Врач и опер сделали несколько шагов в сторону. Эрлих так и держал в руках пустую бутылку из-под шампанского. Горлышко, как ствол оружия, было направлено Звереву в живот.

— Ну-с, молодой человек, я слушаю вас, — сказал врач. Зверев усмехнулся: с врачом они были примерно одного возраста.

— Меня интересует Анастасия Тихорецкая.

— Так уже были ваши. И я, и Костя с ними общались, все рассказали. Чего же еще-то?

— Скажите, Михаил Давидович, с вашей точки зрения: ее хотели убить?

— Навряд ли… Удар, конечно, был сильный, но навряд ли. Обширная субдуральная гематома… вещь, разумеется, неприятная, но не смертельная.

— Ага, — сказал Сашка, — понятно… А вы упоминали какого-то Костю — это, извините, кто?

— А вы что же — не знаете? — врач посмотрел удивленно. — Константин Евгеньевич — наш юрист. Он, собственно говоря, и нашел Анастасию Михайловну на пороге квартиры… привез к нам сюда на своем автомобиле.

— Понятно… а где вашего юриста можно найти?

— Костя! — позвал Эрлих, обернувшись к «Волге». Один из мужчин отделился от группы и подошел к ним.

— Костя, вот товарищ из милиции хочет с тобой поговорить…

— Ну, коли из милиции…

— Капитан Зверев из уголовного розыска, — представился Сашка. — Скажите, пожалуйста, Константин Евгеньевич, это вы обнаружили Анастасию Тихорецкую?

— Д-да, — неуверенно ответил юрист.

— А как же это произошло? В какое время?

— Ну… ну что-то около пяти часов… в начале шестого… А что? Я уже, собственно, все рассказал следователю.

Юрист выглядел смущенным, испуганным.

— Да вы не волнуйтесь, — сказал Сашка. — Работа у нас такая. Расскажите, пожалуйста, еще раз, как это произошло.

— Ну, я собственно, жил когда-то в этом доме… Так что с Тихорецкими знаком хорошо. Замечательные, доложу вам, люди. Анастасия Михайловна — судья, Павел Сергеевич — полковник милиции…

— Да, я знаю, — перебил Сашка. — Меня интересует, как вы обнаружили Тихорецкую.

— Ну, что тут скажешь? Я вошел в подъезд… на третьем этаже вижу — дверь в квартиру Тихорецких открыта. Не то чтобы нараспашку, а так — приоткрыта. Свет горит в прихожей… А Настя… прошу прощения — Анастасия Михайловна — лежит ничком на полу, лицо окровавленное, стонет… Ужасно! Это, поймите меня, ужасно!

— Да, я вас понимаю. Продолжайте, пожалуйста.

— Да, собственно, все… Я растерялся сначала. Потом вызвал скорую. А потом подумал, что скорая, может быть, неизвестно когда… понимаете?

— Понимаю, — кивнул Сашка.

— И я решил отвезти ее сам, на своей машине. Вот так! Отвез, сдал с рук на руки Михаилу. Он ей и оказал помощь…

Юрист еще что-то говорил, но Зверев слушал уже вполуха. Уже было очевидно, что никакой стоящей информацией он не располагает. Белые халаты у черной «Волги» в нетерпении поглядывали на Зверева. Размазывались остатки пены на тускло отсвечивающем капоте, в холодном сумеречном воздухе звучали слова: субдуральная гематома. Горлышко бутылки нацеливалось в живот ссучившегося мента Зверева. Голые черные деревья стояли неподвижно… Ты что, добить меня пришел?

И снова встала та же проблема: где ночевать? Вечная проблема любого человека на нелегальном положении. Можно было, разумеется, пойти к Косарю… но не хотелось. Не хотелось идти к человеку, который считает тебя убийцей. Вот так, Саша! Старый спившийся уголовник, за которым есть и мокруха, считает тебя убийцей… И Настя тоже. Настя считает тебя убийцей.

Зверев медленно брел по улице. Денег у него не было. Крыши над головой тоже не было. В родном городе он вдруг оказался чужим и никому не нужным… кроме сотрудников ОРБ… да прокурорского важняка, расследующего дело о нападении на судью Тихорецкую А.М.