Мент - Константинов Андрей Дмитриевич

— Вот ты (Сашка посмотрел на единственного знакомого) меня с Виталиком видел… так?

— Ну и что дальше? — вопрос прозвучал равнодушно. Или, по крайней мере, братку хотелось, чтобы голос звучал равнодушно.

— Я пришел за помощью. Виталий мне доверяет. Мы вместе… ходили на дело. Да сорвалось…

Зверев подбирал слова мучительно, впервые в жизни он оказался в ситуации, которую не мог себе раньше представить: он просил помощи у бандитов. Не ради дела, а для себя лично. Он просил.

— Виталик, значит, тебе доверял? — тяжело сказал один. — На дело вы вместе ходили? Ну ты, бля, сладко поешь!

— Я не пою… Я говорю как было.

— Так-так… Вот только Виталик с пацанами на нарах теперь. А ты, мент, на свободе.

Братков надо было убедить… Их обязательно надо было убедить! Иначе он останется совсем один и через день, или через неделю — рано или поздно! — будет задержан.

— Я в розыске, — сказал Зверев.

— Слова! Чем докажешь?

— А кто вам первый сообщил про задержание? Кто предупредил, чтобы перед обысками подчистили? Если бы я был подставой — стал бы звонить?

Аргумент был хороший, весомый. Братки переглянулись. Благодаря звонку Зверева они успели эвакуировать ценности из квартир Лысого, Кента и Слона, а из офиса — обрез и самодельный малокалиберный револьвер.

— Допустим, — сказал один, с наколотыми перстнями на руке. — Допустим, так. Но сейчас у нас связи с Лысым нет… Вот переведут в Кресты — другое дело, сразу почту наладим.

— Завтра трое суток истекают, — сказал Сашка. — Значит завтра и переведут.

— Вот завтра и свяжемся. Подтвердит он, что ты не сдавал — будет разговор. А пока ты — мент… Помощи пришел просить? А пацанам чего ж не поможешь? Им сейчас нужнее, чем тебе: адвокаты, подогрев. Бабок зашли им, красный.

— Рад бы, — сказал Сашка. — Да нечего. Человек с перстнями засмеялся, блестнули стальные зубы. Смех звучал издевательски, с характерными блатными интонациями. Зверев молчал… смех резко оборвался, и человек сказал:

— Куда же они делись-то? Слон говорил, что вы с барыги уже получили, а бабки все у тебя… Ну?

— Нет денег.

— Как нет? — ощерился человек с перстнями.

— Вот так: нет — и все! Долго объяснять… Повисла тишина. Нехорошая, опасная.

Хлипкий мостик наметившегося доверия начал раскачиваться, трещать…

— Мы тебя сюда не звали — сам пришел, — сказал третий участник разговора. До сих пор он не произнес ни слова. — Пришел — говори. Не хочешь — иди отсюда.

«Он прав», — подумал Зверев. — «Меня сюда не звали, сам пришел. Пришел, попросил помощи… он прав».

— Бабки я оставил в надежном месте, — сказал Сашка. — Виталий в курсе. Но… в день, когда ребят повязали, кто-то хату бомбанул. Хозяйку чуть не убили, лежит в больнице.

— Эва-а чего, — отозвался тот, что с перстнями, — пацанов загребли, один ты остался по воле бегать. И в тот же день хату — надежную, ты сказал, хату — бомбанули. Кто же это такой шустрый-то мог быть?

Все! Звереву стало ясно — все! Здесь ему тоже не поверят. Ему не поверила Настя. Ему не поверил Косарь… братаны тоже не верят.

— Я пришел за помощью.

— Пусть маруха твоя тебе помогает… которую бомбанули.

Последнее слово «бомбанули» — блатной произнес с издевкой. Мостик доверия рухнул. Зверев понимал — теперь ему не верят ни на грош. Он выложил последний аргумент. Совершенно глупый, неубедительный, работающий против него… Но другого выхода не было.

— Слушай… мне врать незачем. Меня подставляют: дело повернули так, будто это я взял хату… будто это я чуть не убил свою женщину. Ну, на кой хрен я бы к вам пришел?

Блатной даже покачал головой.

— Сам на тебя удивляюсь. На хер ты пришел? Перо в бок получить? Я бы тебя, красный, с удовольствием на перышко поддел… да без Лысого не могу. Придется, — он ощерил железный оскал зубов, — повременить. Но это ненадолго.