Опьяненный страстью - Адриенна Бассо (2010)

– Он вырастет до приличных размеров, как и положено всякой стоящей собаке. Я терпеть не могу, когда женщина повсюду таскает с собой собачонку и обращается с ней как с младенцем.

– Вы имеете в виду вдовствующую графиню Хастингз?

Доротея подняла щенка на вытянутых руках, затем поднесла его к лицу, так что их носы соприкоснулись. Щенок, вне себя от радости, принялся облизывать ей лицо.

Картер с досадой вздохнул:

– Бог свидетель, вдова так раскормила своего любимца, что бедное животное уже почти не может стоять из-за ожирения.

– Вот почему лакей повсюду носит его за ней на подушке.

– Да, на красной бархатной подушке, – добавил Картер с отвращением. – Я был однажды свидетелем, как на пикнике вдову едва не хватил удар – слуга поднес к ней мопса на обычной белой подушке.

– Клянусь, я никогда не сделаю ничего столь смехотворного. В любом случае, мне кажется, мой дорогой щеночек сможет помещаться на подушке не дольше месяца.

– Конечно, если вы не будете его усиленно кормить.

Не обращая внимания на его слова, Доротея продолжала подкармливать щенка, которого крепко прижимала к себе, остатками яичницы с тарелки Картера. Когда яичница закончилась, щенок в благодарность облизал ее пальцы, потом протяжно зевнул, свернулся клубком у ее груди и быстро заснул. Улыбнувшись, Доротея осторожно уложила его назад в уютную корзинку.

– Я знаю, чего вы добиваетесь, – сказала она, укрывая собаку одеяльцем. – И честно должна сказать, что это не сработает.

– Право, не понимаю, что вы имеете в виду.

Слабая улыбка мелькнула на ее губах:

– Вы прекрасно знаете. Щенок – это взятка. Изобретательная, от всего сердца, но все равно взятка.

– Взятка за что? За ваше расположение? Странно, я думал, что уже пользуюсь вашей симпатией. Или я ошибаюсь?

– Конечно, нет. Вы мне симпатичны. Я бы не вышла за вас замуж, будь иначе.

– Тогда что вы имели в виду?

– Это взятка за то, чтобы завлечь меня к себе в постель.

Он озадаченно взглянул на корзинку.

– Зачем бы мне это понадобилось? Вы – моя жена. Вы уже говорили совершенно определенно, что будете исполнять свой супружеский долг. Поэтому мне нет необходимости тратить деньги, добиваясь очевидного. – Его голос стал хриплым. – Я мог бы приказать вам сейчас лечь на спину и раздвинуть ноги или опуститься на четвереньки, чтобы я мог взять вас сзади, заставляя ваши внутренние мускулы сжиматься вокруг меня, утопать в своей теплой влажности.

Доротея оцепенела, представив себе эту картину. Она взглянула в его пылающие глаза, полуприкрытые веками, и полностью утратила дар речи. Он понизил голос, звучавший теперь искушающе:

– Помните, как я ласкал вас руками? Губами и языком? Как ваши бедра приподнимались навстречу моим прикосновениям? Как ваше тело содрогалось, достигнув вершины блаженства?

Доротея чувствовала, как сжимаются мускулы горла, и не могла ничего сказать, не могла выдавить ни звука. Сладострастные картины, рождавшиеся у нее в мозгу под воздействием пылких слов Картера, лишили способности говорить. Она изобразила возмущение, но сильно сомневалась, что ей удалось обмануть мужа.

– Леди Атвуд, я не уверена… Ох, прошу прощения, – раздался в дверях спокойный, но немного смущенный голос миссис Симпсон. – Я зайду позже.

– В этом нет необходимости, миссис Симпсон, – поспешно сказала Доротея. – Лорд Атвуд уже уходит.

Глаза Картера вспыхнули непостижимой сияющей синевой. Опасаясь, что он может рявкнуть на миссис Симпсон, чтобы та скрылась, Доротея замерла в ожидании, сама не зная, чего ей больше хочется – чтобы он выполнил ее желание и ушел или чтобы остался с ней наедине и уступил неугасающему влечению, которое настойчиво разжигал в них обоих.

– Да, входите, – наконец произнес Картер. – Я хочу, чтобы леди Атвуд выполнила все свои обязанности по хозяйству утром, с тем чтобы остаток дня могла полностью посвятить мне.