Роковой поцелуй - Джорджетт Хейер (1935)

– Идемте, Петершем, я настаиваю на том, что ее следует показать мисс Тавернер! – весело воскликнул он, пока Джудит пожимала руку его светлости. – Я знаю, она будет в восторге. Моя дорогая мисс Тавернер, этот счастливчик заполучил себе новую табакерку, самую красивую из всех, что мне доводилось видеть за последние лет десять!

– О да, у лорда Петершема собрана целая коллекция красивейших табакерок! – улыбнулась мисс Тавернер. – У меня есть по одной для каждого платья, а у него – на каждый день года. Но покажите же мне свое новое приобретение, сэр! Ой, какая прелесть! Севрской работы, я полагаю?

– Да, – в своей обычной кроткой и доброжелательной манере подтвердил Петершем. – Славная коробочка для лета, но совершенно неподходящая для зимы.

– Да, – абсолютно серьезно поддержала его мисс Тавернер. – Думаю, вы правы.

– Все эти тонкости выше моего понимания, – пожаловался капитан. – С таким же успехом мне остается повеситься, раз вы оседлали своего любимого конька – нюхательные смеси. Теперь будете без умолку обсуждать их до самой полуночи.

– О нет! – ответил его светлость. – Разговаривать на одну-единственную тему до полуночи – очень утомительно. Но вот, кстати! Вы напомнили мне кое о чем важном. Куда подевался Уорт? Он заказывал табак с Мартиники, который импортируют «Фрибург и Трейер»?

– Он мне ничего не говорил, но вы можете сами спросить его об этом. Он придет сюда вечером, однако попозже. Ни в коем случае не смотрите направо, мисс Тавернер! Монах Льюис с нетерпением ищет любого предлога, чтобы подойти к вам, а стоит ему завладеть вашим вниманием, как вы не избавитесь от него и через полчаса. Я еще не встречал более разговорчивого господина!

Но мистера Льюиса, автора нашумевшего романа «Амброзио, или Монах»[111], оказалось не так-то легко сбить со следа. Вскоре мисс Тавернер все-таки угодила к нему в лапы, и он сполна оправдал пророчество капитана Одли, пока ее не спас сэр Джон Лейд, подошедший поинтересоваться, не желает ли она, случайно, продать своих гнедых. Подобных чудачеств Джудит терпеть не могла, да и сам сэр Джон, от которого разило конюшней, разговаривавший на языке своих грумов, решительно не привлекал ее, но она обрадовалась ему хотя бы потому, что он прервал поток красноречия мистера Льюиса, и отнеслась к его повторному предложению купить ее лошадей с куда большим терпением, чем можно было ожидать.

Температуру, которую регент поддерживал в своих апартаментах, выносить всегда было очень трудно, и к половине двенадцатого у мисс Тавернер разболелась голова, она с вожделением представляла, как наконец отправится в постель. Но тут в Зеленой гостиной, примыкавшей к Салону с южной стороны, расставили карточные столики, и миссис Скаттергуд с радостью согласилась сыграть роббер в «казино», а это означало, что она проведет здесь еще как минимум час. Мисс Тавернер, спрашивая себя, почему на приеме так и не показался ее опекун, втайне решила, что вечер пропал зря. Она как раз собралась опуститься на обитую малиновым атласом оттоманку как можно дальше от камина, когда кто-то произнес ее имя и, подняв голову, Джудит увидела стоящего рядом регента.

– Наконец-то я смогу переброситься с вами парой слов! – жизнерадостно провозгласил принц. – Не знаю, как так получилось, но вот уже целый вечер я не могу даже приблизиться к вам. А мне это, знаете ли, решительно не нравится! Кроме того, я хочу показать вам одну премиленькую вещичку: кое-что такое, что, льщу себя надеждой, непременно вам придется по душе.

Она, улыбнувшись, произнесла в ответ какую-то вежливую банальность. Вокруг него витал слабый аромат мараскина[112], и, хотя регента ни в коем случае нельзя было назвать пьяным, девушка не могла не заподозрить, что он выпил достаточно, чтобы преисполниться безрассудства.