Хроника одного задания - Гончар Анатолий Михайлович

— Не знаю! — честный ответ, но ничего мне не дающий. И после секундного колебания. — Со мной тут ребята… Я так думаю, ты в курсе… — Я в курсе? Ну да, ну да, можно было ожидать. Вот только знает ли об этом Виктор? Он немного пришёл в себя, лежит и смотрит голубыми глазами в голубое небо. Спросить?

— «Факир», на всякий случай вот координаты противника, вдруг «Центр» тупит… — и, не задумываясь, даю свои собственные координаты. — Начало открытия огня Ч — пятнадцать минут. — За пятнадцать минут мы успеем настреляться досыта, а затем либо отойдём, либо артиллерия нам уже ни чем помешать и навредить не сможет. — Всё, конец связи.

— Уходите! — подполковник Тарасов, превозмогая боль, приподнялся на правом локте. Это он о чём и кому? — Уходите!

— Нет, — отрицательно качаю головой, — тебя там уже ждут.

— Именно поэтому.

На моём лице искреннее непонимание.

— Да, именно поэтому, именно поэтому. Я давно в курсе. Но это не наши люди. — Да, он же говорил, как же я позабыл об этом?

— Прищепа, отход! Гришин, что со связью? — киваю на «Северок».

— Есть связь! — ответ звучит излишне бодро.

— Хорошо! — как же я устал! — Отход! — пот, до этого сочившийся с меня ручьями, уже, кажется, весь иссяк. Губы сухие и солёные. Остатки воды булькают в заброшенном за спину рюкзаке. Пить! Потом. Всё потом. — Отход! — это я командую конкретно замешкавшемуся со своим рюкзаком радисту.

— Не-е-е, командир, я остаюсь…

— Отход, сука, бля! — мне ещё тут на хрен чей-то излишний героизм! Только время моё отнимает! — Живо!

Гришин взглянул на меня и попятился. Рявк получился добрым, да и выгляжу я, наверное…

— Пусть уходят все! — Виктор кивнул на разведчиков, приготовившихся взять его, лежавшего на самодельных носилках (плащ-палатка и два тут же срезанных ореховых кола) и начал подниматься.

— Грузите! — у меня нет времени препираться.

— Отставить! — вот теперь в его голосе прорезались по-настоящему командирские нотки, а в руке снова его любимый КЯ. — Пусть все отойдут!

«Ах, ты, сучий потрох»! Я кивнул.

— Отойдите, хрен с ним… Как ты меня задолбал… — Отпущенное нам время таяло. Прочих раненых уже понесли. Подполковник поманил меня к себе, и когда я нагнулся, быстро сунул мне в свободный карман разгрузки пакет из лоснящейся коричневой бумаги.

— Не показывай никому! — горячечное дыхание опаляет. — Никому: ни командиру, ни даже лучшему другу, никому — это смерть. Никому! Слышишь, никому?! Потом, всё потом. Только выжди, два-три года… — он замолчал, захлёбываясь кровью. Мне бы остановить его, не дать самого себя вымотать до последних сил.

— Почему? — вместо этого я задал вопрос. Я имел право знать.

— Сейчас не время, передай…

— Нет! — моё «нет», звучит уже не так твёрдо, кое-что начинает до меня доходить. Но всё же… может проще отбить руку, обезоружить…

— Пойми, мне всё равно хана! — он пристально посмотрел мне в глаза. Он догадался о моих намерениях. — Только потом будет хуже, много хуже… Короткое молчание. — Мне что, застрелиться?…Глупо…

— Что в них? — настаиваю я, и он понимает, что я не отступлюсь.

— Документы, — (я усмехаюсь), — договора, контракты, фрагменты личного дела.

— Чьего? — ну почему же из него всё приходится вытягивать буквально клещами?

— Шамиля Басаева, — наконец он, кажется, решается раскрыть всё. — Здесь — бомба. Документальное подтверждение работы Басаева на одну из наших госслужб.

Я, кажется, догадываюсь, какую, а Тарасов продолжает говорить:

— Здесь подписи, фамилии, печати — всё подлинное.