Справедливость. Как поступать правильно? - Майкл Сэндел (2013)

Несколько лет назад я прочел в газете статью о еще более вопиющем случае. В квартире пожилой вдовы, проживавшей в Глазго, протекал туалет. Она наняла подрядчика, который обязался отремонтировать туалет за «какие-то жалкие» 50 тыс. долл. Она подписала договор, обязывавший ее выплатить аванс в размере 25 тыс. долл., а остальную сумму выплатить долями. Схема вскрылась, когда вдова пришла в банк, чтобы снять со счета 25 тыс. долл. Банковский служащий поинтересовался, зачем ей снимать такую большую сумму, и женщина ответила, что делает это для того, чтобы заплатить сантехнику. Служащий связался с полицией, которая и задержала бессовестного подрядчика за мошенничество[206].

Все, кроме самых оголтелых приверженцев договоров как источников обязательств, признают, что 50 тыс. долл., за ремонт туалета — это страшно несправедливо, несмотря на то что с такой суммой охотно согласились обе стороны. Этот случай иллюстрирует два момента, имеющие отношение к моральным пределам договоров: во-первых, факт соглашения не гарантирует справедливости соглашения; во-вторых, согласия недостаточно для возникновения требований, которые имеют обязывающую моральную силу. Вовсе не будучи инструментом взаимной выгоды, такой договор просто извращает идеал взаимности. Думаю, это объясняет, почему немногие люди скажут, что пожилая женщина была морально обязана выплатить сумасшедшие деньги за ремонт туалета.

Могут возразить: мошенничество с ремонтом туалета было не поистине добровольным договором, а примером эксплуатации: недобросовестный сантехник воспользовался незнанием пожилой женщины. Не знаком с подробностями этого дела, но давайте предположим, что сантехник не принуждал пожилую даму заключать такой договор, что дама была в здравом уме (хотя и осведомлена о ценах на услуги слесарей-сантехников), когда соглашалась на сделку. Тот факт, что соглашение было добровольным, никоим образом не гарантирует обмена равными или сопоставимыми благами.

До сих пор я утверждал, что согласие — недостаточное условие возникновения морального обязательства; сделка, искаженная в пользу одной стороны, настолько не дотягивает до взаимной выгоды, что даже добровольный характер сделки не искупает этот перекос. Сейчас же я хотел бы выдвинуть другое, более провокационное утверждение: согласие не является обязательным условием морального обязательства. Если взаимная выгода достаточно очевидна, моральные притязания, вытекающие из взаимности, могут иметь силу даже при отсутствии акта согласия.

Когда согласие несущественно: дом Юма и люди со швабрами

Со случаем, который я имею в виду, некогда столкнулся Дэвид Юм, шотландский философ-моралист XVIII в. Будучи молодым, Юм написал ядовитую критику выдвинутой Локком идеи общественного договора. Он назвал эту идею «философской фикцией, которой никогда не было в действительности, да и быть не могло»[207], и «одним из самых таинственных и невообразимых действий, какие только можно вообразить»[208]. Годы спустя Юм получил опыт, который стал испытанием для его отрицания согласия как основы обязательства[209].

У Юма был дом в Эдинбурге. Он сдал дом в аренду своему приятелю Джеймсу Босуэллу, который, в свою очередь, сдал дом в субаренду. Не советуясь с Юмом, он нанял подрядчика, который выполнил ремонт и отправил счет Юму. Юм отказался платить на том основании, что не давал согласия на проведение каких-либо работ. Подрядчика нанимал не он. Дело ушло в суд. Подрядчик признал, что Юм не давал согласия на проведение работ в его доме, который, однако, нуждался в произведенном им ремонте.