Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит (1966)

– Нет, – ответила она и, подумав, добавила: – Сейчас ощущение даже приятное.

Она повернулась и побежала в чащу акации.

Шон медленно поехал домой. Внутри ощущалась полная пустота, ему было как-то грустно, и он сам не знал почему.

– А рыба где? – спросила Ада.

– Не было клева.

– Что, ни одной не поймал?

Шон покачал головой и прошел через кухню.

– Шон!

– Да, мама.

– Что-то случилось?

– Нет, – быстро ответил он, – нет, все в порядке.

И исчез в коридоре.

Гаррик сидел в кровати и читал. Кожа вокруг ноздрей покраснела и растрескалась. Он опустил книгу и улыбнулся вошедшему брату. Шон прошел к своей кровати и сел.

– Где был? – спросил Гаррик хриплым от простуды голосом.

– Ездил на заводи перед водопадом.

– Рыбу ловил?

Шон ответил не сразу. Он сидел на кровати сгорбившись, упершись локтями в коленки.

– Я встретил Анну, и она тоже со мной поехала.

Услышав это имя, Гаррик оживился и посмотрел брату прямо в лицо. Оно сохраняло все то же, слегка недоуменное выражение.

– Гаррик, – проговорил Шон и замолчал, не зная, стоит ли продолжать, но понял, что ему просто необходимо высказаться. – Гаррик, сегодня я… в общем, чпокнул Анну.

Гаррик едва слышно вздохнул. Он очень побледнел, только нос оставался все такой же красный и больной.

– Ну то есть я хочу сказать, – Шон говорил медленно, словно самому себе пытался растолковать все, что произошло, – я действительно это… чпокнул ее, ну, как… как мы говорили об этом. Ну, как… – Он сделал беспомощный жест руками, не в силах подыскать подходящего слова.

Он замолчал и лег на спину.

– И она дала? – почти шепотом спросил Гаррик.

– Сама попросила, – ответил Шон. – И там было скользко… тепло и скользко.

Потом уже, совсем поздно, когда лампа давно уже не горела и они лежали по кроватям, Шон услышал в темноте тихие ритмичные звуки. Сначала он прислушивался, но потом сомнения исчезли.

– Гаррик! – крикнул он во весь голос, уличив брата за этим постыдным занятием.

– Нет… нет, я ничего такого не делал.

– Помнишь, что папа говорил? У тебя выпадут зубы, и ты сойдешь с ума.

– Нет-нет, я не делал этого, – повторял Гаррик, давясь от слез и простудного кашля.

– Я все слышал, – сказал Шон.

– Да это у меня просто нога зачесалась. Честно-честно, это у меня нога…

А в самом конце эта река последним водопадом устремляется вниз и выносит их в океан мужской зрелости.

Мистер Кларк так и не смог сломать Шона. Он раздражался, злился на него, но в открытое столкновение не вступал и понимал, что медленно сдает позиции и начинает бояться этого юноши. Учитель больше не заставлял Шона вставать, ведь Шон уже не уступал ему в росте. Борьба продолжалась два года, оба досконально изучили все слабости друг друга и умели обернуть их в свою пользу.

Мистер Кларк терпеть не мог, когда шмыгают носом, – возможно, он подсознательно воспринимал это как насмешку над его собственным уродливым носом. А Шон искусно владел этим инструментом и обладал неплохим репертуаром: от едва слышного – так искушенный любитель бренди втягивает носом воздух над бокалом – до громкого харканья в самых глубинах горла.

– Извините, сэр, – обычно говорил он при этом. – Ничего не могу поделать. Простудился.

Но довольно скоро мистер Кларк понял, как можно сравнять счет: а именно через Гаррика. Шон испытывал почти невыносимую боль, когда видел, что Гаррика даже чуть-чуть обижают.

Эта неделя для мистера Кларка выпала поистине черная. Очень беспокоила печень, ослабленная постоянными приступами малярии. Уже три дня подряд мучила мигрень, да еще неприятности с городским советом насчет условий контракта, который уже пора было продлевать. Шон же еще накануне был в прекрасной форме, шмыгал виртуозно, и мистер Кларк получил свое по полной программе.