Корабль мечты - Лука ди Фульвио (2013)

Шимона, сменяясь, одолевали разные чувства, пока он слушал этот разговор. Он трясся от гнева, но в то же время понимал, что гнев остается в нем лишь на уровне рассудка, не проникая в душу. Внутренне Барух оставался совершенно спокойным. Он ничего не чувствовал.

– Мессир Карнакина… – взмолилась Эстер. – Мой дом… стоит намного дороже, чем этот заем… Вы не можете не признавать этого… И я даже не знаю, откуда… что мне делать…

Презрительно хохотнув, Карнакина хлопнул рукой по колену.

– И почему это должно меня волновать? – повторил он, рассмеявшись еще громче. – Тут стоит твое имя, глупая жидовская шлюха. Если ты не отдашь мне деньги, которые я ссудил тебе совершенно законно, я заберу у тебя дом.

– Я думала, что смогу отдать заем, отработав деньги, но… – От страха голос Эстер срывался.

Карнакина все смеялся, стуча ладонью по ноге.

– Мне нравятся хорошие сделки. – Он пожал плечами. – Спроси немого. Говорят, что он к тебе часто захаживает. Я бы и сольдо не заплатил за такую худосочную бабу, как ты, но раз уж ты ему так нравишься… – Он вновь зашелся от смеха, но уже через миг вновь состроил серьезную мину. – Завтра. Или дом отходит ко мне. – С этими словами он повернулся, собираясь уходить.

Наконец Шимон увидел его лицо, широкое, плоское, курносое, с мясистыми красными губами. Во рту у ростовщика поблескивали мелкие острые зубы, толстые щеки испещряла сеточка лопнувших сосудов.

Барух спрятался за углом дома, ожидая, пока Карнакина выйдет. Он опустил ладонь себе на грудь, прислушиваясь. Сердце билось мерно, не быстрее обычного.

Карнакина тяжелой походкой вышел из дома, широко расставляя ноги. На пороге появилась Эстер. Понурившись, женщина заперла дверь.

Тогда Шимон выбрался из своего укрытия и побрел за Карнакиной, сам не зная, зачем это делает. Вернее, он не искал причин для своих действий. Барух дошел за ростовщиком до четырехэтажного здания. Дверь открыл старый слуга, и Карнакина грубо оттолкнул его, заходя внутрь. Шимон хотел выяснить, куда толстяк пошел, поэтому он обогнул дом и заглянул в окно. Карнакина открыл дверь в восточной стене дома, выходящей почти на пляж, и прошел в сад. Там мужчина с неожиданным для такого толстяка проворством принялся обрезать розовый куст, снимать тлю с бутонов и окучивать землю. На его уродливом широком лице даже вспыхнула какая-то детская улыбка.

Шимон повернулся и пошел к Эстер. По дороге он думал о том, сколько же она задолжала Карнакине. Но, в сущности, задаваться этим вопросом не стоило. За последнее время Шимон почти потратил все свои деньги. А главное, он не знал, где достать еще.

Когда он постучал, Эстер открыла ему с улыбкой на губах, но Шимон видел, что ее глаза покраснели от слез. Он провел с ней вечер, а затем, прежде чем уйти, взял на кухне большой нож, которым Эстер обычно отрезала угрям головы, и даже не задумался о том, зачем это делает. Нежно поцеловав Эстер в губы, он пошел в сторону таверны, но как только женщина закрыла за ним дверь, он повернулся и направился к дому Карнакины.

Остановившись перед зданием, Шимон заметил слабый свет в окне на втором этаже. Наверняка Карнакина сидел там, пересчитывая свои деньги. Барух задумался о том, почему ростовщики-христиане, собственно, не пользуются столь же дурной славой, как ростовщики-евреи.

С этими мыслями он перелез через забор и очутился в саду. Скорчившись в углу, он внимательно прислушался, не заметили ли его. Но вокруг никого не было. В саду царила душная тишина. Шимон подошел к розовому кусту, за которым так трогательно ухаживал Карнакина, и с холодной жестокостью срубил растение под корень. Не обращая внимания на шипы, он схватил несколько роз, ударил ими о землю и с букетом поникших цветов направился к дому. Дверь в сад была не очень прочной, и Шимон без особых усилий сломал замок.

В доме было темно. Слуга, должно быть, уже пошел спать.