Дым - Дэн Вилета (2016)

Вскоре они оказываются у цели. Это обыкновенное здание без опознавательных знаков, с задним двором, где находится встроенная в забор, отделанная кирпичом арка, а за ней — лестница, ведущая под землю. Невзрачное место, безликое — старый сточный колодец, полностью осушенный. Двор завален строительными материалами. На дощечке, привинченной к стене, мелом расписаны рабочие смены. Томас рассказывает, что, когда он оказался здесь впервые, перед аркой стоял мастер с гроссбухом, который отмечал всех прибывавших. Теперь тут нет ни мастера, ни рабочих, никого, кто запретил бы им войти. Но есть одна загвоздка, одно препятствие, такое простое, что они не учли его в своих планах. Арка перекрыта железными створками ворот.

Увидев ворота, Томас закрывает лицо ладонями.

Они дергают ручку, трясут ворота, изучают петли. Замок сложный, сделан из стали; прутья крепкие и толстые. Между верхним краем ворот и аркой всего несколько дюймов, внизу щель еще уже. Кошка пролезла бы. Или крыса. Наверняка тысячи их уже пролезли.

Чарли говорит вслух то, о чем думают все:

— Ну вот и конец. После всего, что пришлось пережить. Нас победил замок.

Его горечь обостряется тем, что Томас продолжает бездеятельно, бездымно стоять перед воротами. Ливия смотрит на него, охваченного бессилием и отчаянием, и в который раз роняет руку, поднятую было, чтобы прикоснуться к нему. В другой раз, в другое время они сели бы и поговорили с Томасом, слились бы с ним в его скорби. Но сейчас не время для похорон, даже если мертва душа лучшего друга.

Сраженные неудачей, пять, десять минут они просто стоят и молчат. Потом Ливия собирает юбки перед собой и шагает прочь. Мальчики тащатся следом.

— Куда мы идем?

Она отвечает Чарли только тогда, когда впереди показывается гостиница. У входа переминаются с ноги на ногу два портье, сбоку от каждого — по фонарю. Остальной «Ридженси» погружен во тьму, не считая окна на верхнем этаже. Окно Ашенштеда. Ливия помнит, как шла за ним до этой площади, как он открыл ставни и выглянул из окна.

— Нужно найти маму. Во всем мире только один человек может сказать нам, где она.

— Не получится. Себастьяну незачем что-то рассказывать нам. Кроме того, ты же слышала, что сказала миссис Грендель: он под наблюдением.

Чарли всего лишь рассуждает логически, но в ней сразу же вспыхивает раздражение:

— А ты что предлагаешь? Просто стоять и ждать?

Они оглядывают площадь. Тут довольно людно, несмотря на поздний час: одни выпивают, другие беседуют, третьи просто идут мимо. Чем дольше они смотрят, тем заметнее становятся те несколько человек, которые не делают ничего этого — просто стоят, одетые в толстые длинные пальто. Взгляды их прикованы к гостинице.

— По-моему, трое, — говорит Томас. И потом (устало, недовольно, напрягая остатки воли): — Я пойду.

Чарли останавливает друга еще до того, как он успевает сделать первый шаг:

— Нет. Ты весь в крови. Тебя не пустят внутрь. — И, помолчав, продолжает: — Пойду я. Я сумею уговорить их и попасть внутрь.

Пальцы Томаса впиваются в рукав Чарли. Один палец странно торчит вбок. Его голос искажен от боли и страха.

— Когда ты в прошлый раз ушел один, Чарли, тебя привязали к кровати и стали учить добродетели. Если кто и пойдет, то…

— Ни один из вас туда не попадет, — перебивает его Ливия. — Это приличная гостиница. Для джентльменов. А вы оба выглядите как бродяги.

Они не слышат, поглощенные борьбой за возможность рискнуть своей свободой. Когда до них доходит смысл сказанного Ливией, она уже на полпути к гостинице. Лишь один раз она оборачивается и качает головой, запрещая идти за ней. Чарли удерживает Томаса. Рассудительный, принципиальный, дисциплинированный Чарли. Доверяющий Ливии. Считающий ее равной себе.

Она благодарна ему за это, но одновременно почему-то сердита на него.