Танец на кладбище - Линкольн Чайлд, Дуглас Престон (2009)

Похоже, в этой толпе у каждого имелась своя повестка дня. Было много плакатов, обвинявших Вилль в убийстве Смитбека и Кидд. Помимо этого, здесь был представлен самый широкий спектр защитников живой природы: вегетарианцы, борцы с меховыми шубами, люди, выступающие против испытаний лекарств на животных, религиозные экстремисты, ополчившиеся на вуду и зомби, и даже несколько пацифистов. В воздухе трепетали лозунги: «Есть мясо – значит быть убийцей», «Они наши друзья, а не еда», «Мех – это труп», «Мучить животных – грех перед Богом». Некоторые держали в руках увеличенные фотографии Смитбека и Кидд с надписью: «Зверски убиты».

Д’Агоста отвернулся и посмотрел на часы. Было уже около часа. В животе у него урчало.

– Похоже, здесь не на что больше смотреть.

Пендергаст продолжал молча разглядывать толпу.

– Может, пообедаем?

– Я бы предпочел остаться.

– Здесь уже ничего не случится. Эти ребята вряд ли захотят ввязываться в драку и мять свои фирменные шмотки.

Пендергаст не отрывал глаз от проходящей толпы:

– И все же нам лучше остаться здесь, пока не закончится вся их говорильня.

«Он же у нас святым духом питается», – съязвил про себя д’Агоста. Он и вправду не мог припомнить ни одного случая, когда бы они ели вместе где-нибудь, кроме особняка на Риверсайд-драйв. Не стоило и заикаться.

– Пойдемте за толпой до Индиан-роуд, – предложил Пендергаст.

«Это не толпа, а воскресное собрание в церкви», – возразил про себя д’Агоста. Но все же последовал за спецагентом, всем своим видом выражая недовольство. Шествие остановилось на поле за бейсбольными площадками, рядом с дорогой, ведущей к Виллю. Пока все шло в соответствии с заявкой. Полицейские расположились рядом, лениво наблюдая за происходящим. Средства подавления беспорядков, баллончики со слезоточивым газом и полицейские дубинки были убраны обратно в машины. Из двух дюжин патрульных машин, съехавшихся к началу демонстрации, осталось меньше половины. Остальные вернулись к своему обычному патрулированию.

Пока демонстранты ходили по кругу, скандируя лозунги и размахивая плакатами, Плок взобрался на открытую трибуну одной из бейсбольных площадок. Эстебан расположился за ним, почтительно сложив на груди руки.

– Уважаемые друзья животных! Позвольте мне приветствовать вас на нашем собрании! – прокричал Плок.

Он обходился без мегафона, но его высокий пронзительный голос был хорошо слышен отовсюду.

Толпа притихла. Д’Агоста подумал, что на этом сборище яппи и жителей Верхнего Уэстсайда беспорядки столь же маловероятны, как на чаепитии колониальных дам Америки[33]. А вот ему сейчас действительно не помешала бы чашка кофе с хорошим чизбургером.

– Я – Рич Плок, исполнительный директор организации «Люди на защите животных», имею честь представить вам нашего представителя Александра Эстебана!

Толпа воодушевилась, и когда Эстебан ступил на трибуну, его приветствовали громкими криками и аплодисментами. Он с улыбкой наблюдал это ликование, бросая пламенные взгляды на немногочисленную аудиторию. Наконец он поднял руку, призывая всех к тишине.

– Друзья мои, – произнес Эстебан низким звучным голосом, который являл полную противоположность тонкому фальцету Плока. – Я не буду произносить перед вами речь. У меня есть для вас кое-что другое. Можете назвать это когнитивным перевоплощением, если хотите.

По толпе пробежал ропот недовольства – они пришли сюда протестовать, а не выслушивать лекции.

Д’Агоста ухмыльнулся: «Когнитивное перевоплощение. Так теперь называются беспорядки».

– Я прошу вас всех закрыть глаза и на какое-то время забыть, что вы люди.

Толпа затихла.

– Представьте себе, что вы маленький ягненок.

В толпе снова зашумели.