Жнецы - Джон Коннолли (2008)

Гладким и быстрым движением он выхватил оружие и уставил его так, что стали видны места, где были зашлифованы острые грани: на переднем и заднем прицелах, кромках магазина, выступе спусковой скобы и ударнике. Демонстрация имела вид откровенного и, признаться, слегка неожиданного бахвальства, которое с таким человеком как-то не вязалось. Также это было своего рода предостережение: гости прибыли вне графика, да к тому же в поздний час. Симеон, понятное дело, относился к таким визитам настороженно.

Оружие он сунул обратно в кобуру, а затем жестом чуть ли не свойским предложил войти. Луис с Ангелом вновь очутились в комнате с видом на бассейн. На этот раз зыбкий узор бликов на стене был каким-то рваным и суматошным, а по доносящимся всплескам можно было сделать вывод, что там кто-то купается. Подойдя к стеклянной стене, Ангел увидел, как воду разрезает баттерфляем Хойл.

– Он, наверное, любитель поплавать? – спросил Ангел у Симеона.

– По утрам и вечерам, – ответил тот.

– А еще в бассейн он кого-нибудь пускает?

– Нет.

– Видно, не любитель делиться.

– Он делится информацией, – сказал Симеон. – В частности, с вами.

– А, ну да. Просто кладезь знания.

Ангел повернулся и присоединился к Луису у того же самого столика, за которым они с Хойлом на этой неделе уже сидели. Симеон встал неподалеку, чтобы напарники открыто видели его, а он открыто видел их.

– Как вы оказались в прислуге у этого парня? – спросил после затяжной паузы Луис. В этот момент плеск в бассейне стих. – Не может быть, чтобы вы здесь на полную реализовали свой талант: сидите сиднем с этим добровольным затворником.

– Он хорошо платит.

– И это все?

– Вы сами служите?

– Нет.

– Тогда вам не понять. Хорошая плата покрывает многие грехи.

– Ему что, приходится покрывать много грехов?

– Кто его знает. Может, и да. По большому счету все мы грешники.

– Пожалуй. И все-таки: вы же морпех, и вы тут заржавеете, с грехами или без.

– Я упражняюсь.

– Это не одно и то же.

Было видно, как Симеон чуток покривился.

– Вы намекаете, что мои навыки скоро могут мне понадобиться?

– Нет. Просто говорю: легко эти вещи воспринимать как должное. Но если не держать боевой формы, то когда вдруг хватишься, их может там не оказаться.

– Этого знать не дано, пока не грянет срок.

– Что верно, то верно, – с ленцой произнес Луис.

Ангел смежил веки и вздохнул. Тестостерона в комнате витало столько, что даже на парике все волосья встанут дыбом. Еще один шажок, и начнется армрестлинг. В эту секунду вошел Хойл, в белом халате и шлепанцах. На ходу он сушил полотенцем волосы, не разлучаясь при этом со своими всенепременными белыми перчатками.

– Рад-рад, что вы вернулись, – нараспев приветствовал он. – Лучше бы, конечно, при более радужных обстоятельствах. Как там ваш… – Судя по всему, Николас подыскивал слово, которое бы точней описало Гэбриела, но, не найдя, докончил: – Друг?

– Пристрелен, – односложно ответил Луис.

– Это я уже понял, – кивнул Хойл. – Тем не менее признателен за констатацию факта.

Он сел напротив гостей, а скомканное влажное полотенце сунул Симеону. Тот как мог себя сдержал: еще бы, так быть приниженным, до уровня мальчика-подтиральщика, тем более перед Луисом.

– Я полагаю, причина вашего возврата – нападение на Гэбриела. Лихаген вас дразнит, а также пытается наказать еще одного из тех, кого считает повинным в смерти своего сына.

– Вы как-то очень уж уверены, что его увалил именно Лихаген, – заметил Луис.

– Ну а кому еще? Больше ни у кого не хватит ни дерзости, ни глупости напасть на человека уровня Гэбриела. В его связях я уверен досконально. Двинуться на него – верх безрассудства, если только тому пропащему человеку нечего терять.