Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд (2012)

– Здравствуйте… Мне нужна Виктория Бергман. Я правильно звоню?

Она кладет трубку и разражается смехом.

Mambaa manyani… Mamani manyimi…

Внезапно она узнает голос Виктории, встает и оглядывается.

Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься, проклятая слабачка?

София идет на звук в гостиную, но комната пуста.

Она чувствует, что ей необходимо закурить, и тянется за пачкой сигарет. Изрядно помучившись, наконец достает сигарету, сует ее дрожащей рукой в рот, закуривает и глубоко затягивается в ожидании, пока Виктория снова проявится.

Она слышит, как Самуэль возится в ванной комнате.

Значит, сегодня ты куришь не под кухонной вытяжкой?

София вздрагивает. Откуда, черт возьми, Виктории известно, что обычно она курит под вытяжкой? Сколько же времени та здесь пробыла? Нет, пытается она успокоить себя. Это невозможно.

Что, собственно, у тебя происходит на кухне?

– Виктория, что ты хочешь этим сказать? – София напрягается, чтобы вновь вернуться к своей профессиональной роли. Что бы ни происходило, ей нельзя показывать, что она боится, необходимо держаться спокойно, вновь обрести контроль.

Дверь в ванную комнату открывается.

– Talkin’to ya’self?[66]

София оборачивается и видит в дверях обнаженного Самуэля.

Пока он разглядывает ее, с него капает вода. Он улыбается.

– Who you talking to? – Он осматривает помещение. – Nobody here. – Самуэль делает несколько шагов в прихожую и подходит к порогу. – Who’s there?[67]

– Forget about her, – говорит София. – We’re playing hide and seek[68]. – Она берет Самуэля под руку.

Он смотрит на нее удивленно и подносит руку к ее лицу.

– What’s happened to ya’face, ma’am? Look strange…[69] – Одевайся и давай поскорей есть, пока не остыло.

Она открывает ящик комода и протягивает ему еще одно полотенце. Он заворачивается в него и идет обратно в ванную.

Закрыв за ним дверь, София достает из сумочки коробочку с пентобарбиталом и вытряхивает ее содержимое в стакан с кока-колой.

Его ты тоже собираешься запереть?

– Виктория, дорогая, – умоляющим тоном произносит София, – я не понимаю, о чем ты. Что ты имеешь в виду?

У тебя в квартире уже заперт один маленький мальчик. В комнате за стеллажом.

София ничего не понимает, ей становится все более не по себе.

Тут она вспоминает содержание песенки, которую впервые услышала, сидя связанной в яме посреди джунглей.

Mambaa manyani… Mamani manyimi…

Огородное пугало трахает детишек… У нее, должно быть, грязная п…а…

Ах ты, мерзкая жирная шлюха. Резать руки лезвием тебе показалось мало?

София думает о том, как она, сидя позади дома тети Эльсы, кромсала себе руки.

Прятала кровавые раны под длинными рукавами футболок.

Теперь ты вместо этого покупаешь слишком тесные туфли. Только чтобы напомнить себе о боли.

София смотрит себе на ноги. На пятках у нее кровавые мозоли от многолетних самоистязаний. На руках светлые шрамы от бритвенных лезвий, кусков стекла и ножей.

Внезапно у нее открывается вторая часть памяти, и то, что прежде было неотчетливыми статичными картинками, превращается в целые фрагменты.

Прошлое становится настоящим, и все встает на свои места.

Руки отца и осуждающие взгляды матери. Мартин на колесе обозрения, мостки на Фюрисон и стыд за то, что она его потеряла. Академическая больница в Упсале, лекарства и терапия.

Воспоминание из Сигтуны и окружившие ее девочки в масках. Унижение.

Насилующие ее парни в Роскилле, бегство в Копенгаген и неудавшаяся попытка самоубийства.

Сьерра-Леоне и дети, ненавидящие, сами не зная что.

Яма в темноте, мягкая земля у ног и луна сквозь материю.

Сарай для инструментов в Сигтуне, утоптанный земляной пол и лампочка сквозь повязку на глазах.

Та же картинка.