Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд (2012)

– Хорошо, что ты мне это сказала. Чувства, подобные твоим, часто возникают у тех, кто пережил то же, что и ты. Ты берешь часть вины на себя. Я понимаю – от того, что я говорю, что это чувство бывает у многих, тебе не легче, но ты можешь верить мне. И прежде всего верить, когда я говорю: ты не виновата.

София ждала реакции Ульрики, но девушка молча сидела на стуле и только вяло кивнула.

– Ты точно не хочешь прийти на следующей неделе? – София сделала еще одну попытку. – У меня есть два “окна” – одно в среду и одно в четверг.

Ульрика поднялась. Она смущенно смотрела в пол, словно о чем-то проболталась. – Нет, не думаю. Мне пора.

София подавила порыв подняться и взять девушку за руку, чтобы подчеркнуть, насколько она серьезна. Для таких жестов еще не пришло время. София сделала глубокий вдох, собралась: – Все нормально. Позвони, если передумаешь. Я пока подержу эти “окна” для тебя.

– Пока, – сказала Ульрика и открыла дверь. – И спасибо.

Ульрика скрылась за дверью, а София осталась сидеть за столом. Она слышала, как девушка вошла в лифт, как лифт с гудением поехал вниз.

Осторожность, с какой Ульрика произнесла “спасибо”, убедила Софию, что она попала в точку. По одному-единственному слову София поняла: Ульрика не привыкла, чтобы ее видели такой, какая она на самом деле.

София решила позвонить Ульрике завтра, узнать, не передумала ли она насчет следующей недели. Если нет, она предложит Жанетт навестить Ульрику на неделе. Нельзя упускать ее из виду.

Она поможет новой жизни восстать из пепла.

София обхватила себя руками, почувствовала на спине неровности шрамов.

Шрамов Виктории.

прошлое

Она с такой силой схватила мальчика за волосы, что вырвала большой пучок. Корни волос в ее руке казались тонкими ниточками. Она била его по голове, по лицу, по всему телу, била долго. Поднялась, растерянная, сошла с мостков, нашла на пляже большой камень. Это не я, сказала она, опуская тело мальчика в воду. А теперь плыви…

Девочка начинает колотить по воде руками и ногами, но захлебывается и уходит под воду.

Виктория неторопливо отплывает на несколько метров, смотрит.

Девочка дважды выныривает, кашляя, на поверхность, чтобы потом снова уйти под воду. Она безуспешно пытается добраться до бортика. Слишком просторная для нее рубаха так намокла, что больше не пузырится. Девочка путается в рубахе, и двигаться в воде становится еще сложнее.

Однако сразу после этого Виктория спокойно подплывает, берет девочку под мышки и тащит ее наверх. Той трудно оставаться неподвижной, она конвульсивно кашляет. Виктория понимает, что девочка нахлебалась воды, и торопится вытащить ее из бассейна.

Ноги не держат девочку, и она валится на каменные плиты возле бортика. Ложится на бок, ее тело сотрясает жестокая судорога. Сначала выливается хлорированная вода, потом – серые тягучие нити каши, которую она ела на завтрак.

– Вот так, ничего страшного. – Виктория кладет ей руку на лоб. – Я все же тебя вытащила.

Через несколько минут девочка успокаивается. Виктория укачивает ее в своих объятиях.

– Понимаешь… – говорит она. – Ты меня так пнула, что я почти вырубилась.

Девочка плачет, потом, шмыгая носом, тихо просит прощения. – Ничего страшного, – говорит Виктория, обнимая ее. – Но мы никому ничего не расскажем.

Девочка трясет головой.

– Sorry, – повторяет она, и ненависть Виктории уходит.

Через десять минут она стоит и поливает каменные плиты из садового шланга. Девочка, одетая, сидит на веранде, в шезлонге под зонтиком. Ее короткие волосы уже высохли, и когда она улыбается Виктории, ей как будто стыдно. Полная раскаяния улыбка, ведь она сделала большую глупость.

То ударить, то приласкать, сначала позаботиться, потом ранить, думает Виктория. Этому научил меня он.