День мертвых - Майкл Грубер (2013)

– Буду делать перерывы. Так лучше скользит, между прочим.

Мардер был пьян, так что выложил ей все как на духу, начиная с Нахрен-Фена: про «мопсы», про деревню и монтаньяров, про Жонг и про то, каким был Скелли, про перестрелку на Тропе, про нападение на лагерь «беретов» и всех убитых. Тут он замолк, и мгновением позже донесся звук, до смешного похожий на тот, с каким выходит пробка из бутылки.

– А что случилось потом? Коммунисты вас опять атаковали?

– Нет, тут немного другое. А случилось вот что: на следующее утро после нападения я проснулся. Ночевал я в одном из деревенских домов, потому что все мои вещи сгорели во время атаки. Собственно, это был дом отца Жонг. Я пошел отлить, а на обратном пути заметил, что детишки перекидываются каким-то мячиком. Другие гоняли такой же палками, а несколько малышей обвязали мячики веревкой и крутили над головой. Забава так забава. Странно, но до меня как-то не сразу дошло, что столько мячей в деревне никогда не водилось. Скелли с оставшимися вьетнамскими коммандос ушел на юг в горы, выслеживать врагов. Я рылся в развалинах штабного барака, пытаясь найти хоть какие-то годные радиодетали. Тут один мальчишка бросил мячик, тот проскакал мимо, и я увидел, что это «мопс». Короче говоря, как выяснилось, ВНА собирала эти штуки много недель. То есть мы установили несколько тысяч, а они выкопали несколько сотен и во время атаки оставили в деревне. Потому на нас и напали и по той же причине не стали особо наседать. Им этого и не требовалось: мы и здесь недооценили наших противников. В общем, дети играли с мячиками все утро, а для «пинбольщиков» в Нахрен-Фене это выглядело, наверное, как центральная сортировочная база на северной оконечности тропы Хо Ши Мина… Будешь продолжать в том же духе, мне расхочется рассказывать.

– Правда?

– Да. Меня тут осенило, что эта история важнее, чем минет. Минет мне уже делали, а вот историю я никому еще полностью не рассказывал. Давай-ка подползай повыше.

Она подчинилась.

– Так-то лучше, – сказал Мардер.

– Никому? Даже жене, за все годы брака?

– Нет. Чоле не интересовали военные байки, и кроме того… наверное, с ней я хотел начать с чистого листа; мы оба сбежали от прежней жизни. Но теперь мы не в обычной реальности: это День мертвых, когда все дозволено, и я хочу извергнуть этот комок дерьма, а ты как раз та женщина, которая способна это выслушать, ты истинный летописец художественно расчлененных трупов.

– А такое я вынесу?

– Да. Только без вопросов, если можно. В общем, увидев эти «мопсы», я помчался в горы. Мне же стукнуло всего девятнадцать, я был электронщик из ВВС, поэтому я и бросился на поиски Скелли. Вот он был настоящий мужик, прирожденный командир, он имел нужную подготовку. Я наткнулся на него на горной тропе. Он возвращался один, потому что все ребята из ЛЛДБ сбежали. Они решили, что и сами смогут добраться до своих, во Вьетнам, и им не особо интересно защищать каких-то там горцев и торчать с парочкой американцев, у которых теперь нет радиосвязи, а значит, не будет больше ни денег, ни снабжения. Никаких признаков ВНА они не обнаружили. А потом я доложил ему про «мопсы» и сказал, что думаю на этот счет. Он не сразу уяснил, о чем я ему говорю. И вот я смотрю на него, и… знаешь выражение «пустые глаза»? Для нас это метафора, но у Скелли глаза действительно опустели. Они у него от природы глубоко посаженные, но таких глаз я у человека еще не видел – у живого здорового человека. Такой взгляд может быть у раненого, который понимает, что он не жилец. Скелли разом потерял всех своих друзей – крутых парней, настоящих профессионалов, непобедимых бойцов. Их накрыли вражеские минометы, и все полегли. Да, и я буквально на днях выяснил, как это произошло: один из наших вьетнамцев был шпионом, а вся наша миссия – сплошная западня, курам на смех. Ха-ха-ха. Мне пришлось тащить его силой, орать, что надо возвращаться в деревню и всех эвакуировать, что скоро нагрянут бомбардировщики.