Холодная месть - Линкольн Чайлд, Дуглас Престон (2011)

В углу — стол с электронным оборудованием, также прикрытый грязным полиэтиленом. Медленно и осторожно Кори приподняла угол — под пластиком оказался набор старой радиоаппаратуры. Она посмотрела на шкафы, на таблички, прикрепленные к выдвижным ящикам. Везде немецкий язык, а Кори его не знала. Выбрала ящик наугад — закрыт. Достала отмычки, в минуту справилась с простейшим замком. Открыла, но ящик оказался пуст. Однако, судя по слою пыли на верхней части стенок, недавно был полон.

Еще несколько ящиков подтвердили предположение: хранимые там бумаги кто-то извлек, причем недавно.

Вынув фонарь и посветив коротко по сторонам, Кори изучила двери в дальних стенах. Кажется, одна вела наверх. Девушка подошла вплотную, взялась за ручку и крайне медленно приоткрыла дверь, стараясь, чтобы заржавевшие петли скрипели как можно тише.

Луч фонаря осветил комнату, чьи стены, пол и потолок были облицованы белым кафелем. Посередине — привинченный к полу стальной стул, голый металл. Под ним — канализационный сток. К ножкам и подлокотникам приделаны стальные кандалы. В углу — ржавый выход водопроводной трубы, на полу свернутый кольцом шланг.

Кори отступила, ощущая легкую тошноту, и направилась к двери в другом конце подвала. За нею обнаружилась ведущая наверх узкая лестница. В конце — другая дверь. Стоя перед нею, Кори долго вслушивалась. Наконец взялась за ручку, приоткрыла на четверть дюйма. Быстрый осмотр с зубным зеркальцем показал: это давно заброшенная, пыльная кухня. Кори зашла внутрь, осмотрелась, затем тихо прошла в столовую и в вычурно отделанную гостиную за нею. Та была оформлена в стиле баварского охотничьего дома: панели на стенах, оленьи рога, массивная резная мебель, пейзажи в тяжелых рамах, стойки с древними ружьями и карабинами. С каминной полки глядела свирепыми стеклянными глазами лохматая кабанья голова, блестели желтые клыки. Кори быстро осмотрела шкафы, выдвинула пару ящиков. Все документы и книги — на немецком.

Она вышла в зал. Остановилась там, едва дыша и напряженно вслушиваясь.

Тишина.

Тогда она решилась подняться по лестнице. Останавливалась на каждой ступеньке, продолжая вслушиваться. На площадке второго этажа снова замерла, вся внимание. Осмотрела закрытые двери, открыла наугад: комната почти без мебели, только кровать без матраса, стол, стул и книжный шкаф. Зарешеченное окно глядит на задний двор. Оно разбито, на подоконнике еще валяются осколки стекла.

Кори проверила остальные двери. За всеми — пустые комнаты, когда-то бывшие спальнями. Лишь последняя — донельзя запыленная, удушливая фотолаборатория, несколько печатных станков и примитивно выглядящих старых ксероксов. Вдоль стены — стойки с медными формными пластинами, на многих — причудливые рисунки, напоминающие гербы и официальные печати. Должно быть, старое оборудование для подделки документов.

Кори вернулась в зал, потом поднялась по лестнице на третий этаж. И оказалась на большом, разделенном на две комнаты чердаке. Первая комната, сразу у лестницы, показалась очень странной: на полу толстые персидские ковры, на высоких подсвечниках, стоящих прямо на полу, дюжины длинных толстых свечей, у их основания — длинные наплывы растопленного воска, словно сталагмиты. На стенах — толстые портьеры, испещренные странными желтыми и золотыми символами, либо вышивки, либо аппликации из толстого войлока: гексаграммы, астрономические знаки, глаза, лишенные век, сомкнутые треугольники, пяти— и шестиконечные звезды. У основания одной портьеры — ярко вышитое слово «АРАРИТА». В углу три мраморные ступени вели к подобию алтаря.

Жуть какая!

Кори невольно подалась назад. Что ж, еще комната — и надо убираться поскорее.