Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

Я скормил ей горсть нефтяного песка и стал смотреть на собаку, неуверенно стоящую на берегу, подозрительно обнюхивающую какую-то ржавую железяку, торчащую из песка, как гигантский плавник памяти. Потрогала лапой кусок красного пластика, отполированный океаном, попыталась его пожевать, бросила. Стала круговыми движениями облизывать себя вокруг пасти. Я подумал, не отравилась ли она снова.

– Во всяком случае, наводит на мысли, – сказал я про себя. Скормил Лизе еще горсть песка. – Появился бы вдруг человек из прошлого, увидел бы нас здесь и сейчас, – что бы он о нас сказал? Счел бы нас вообще людьми?

Лиза посмотрела на меня серьезно.

– Нет. Он назвал бы нас богами.

Яак встал, не спеша вошел в прибой, по колено в черные дымящиеся волны. Собака, руководствуясь каким-то неведомым инстинктом, пошла за ним, придирчиво выбирая себе путь по песку и гальке.

В последний наш день на пляже собака запуталась в клубке колючей проволоки. Изодрала себя в клочья в буквальном смысле: порезы, сломанные лапы, едва не задохнулась. Наполовину отгрызла себе одну лапу, пытаясь освободиться. Когда мы нашли ее, это было кровавое месиво драного меха и торчащего наружу мяса.

Лиза уставилась на собаку.

– Черт побери, Яак, ты же должен был за ней смотреть!

– Я ушел плавать. Не могу же я все время глаз с нее не спускать.

– Да целая вечность уйдет, пока все это залечится, – кипела Лиза.

– Надо разогреть охотника, – сказал я. – С этим легче будет работать дома.

Мы с Лизой присели, чтобы вырезать собаку из кучи проволоки. Она скулила, слабо помахивая хвостом, пока мы работали.

Яак молчал.

Лиза хлопнула его по ноге.

– Яак, давай сюда. Она истечет кровью, если не поможешь. Ты же знаешь, какая она непрочная.

– Я думаю, мы должны ее съесть, – сказал Яак.

Лиза пораженно подняла на него глаза.

– Ты серьезно?

Он пожал плечами:

– Конечно.

Я поднял глаза, продолжая рвать запутанную вокруг собачьего туловища проволоку.

– Я думал, ты хотел иметь домашнее животное. Как в зоопарке.

Яак покачал головой:

– Гранулы эти кормовые слишком дороги. Я половину своей зарплаты трачу на еду и фильтрацию воды, а теперь еще вот такая фигня. – Он махнул рукой в сторону запутавшейся собаки. – За этой дурой приходится смотреть все время. Не стоит оно того.

– Но она же твой друг. Вы с ней за руку здоровались.

Яак засмеялся.

– Мой друг – ты. – Он посмотрел на собаку, поморщился, подыскивая слова. – А это… это просто животное.

Хотя время от времени мы вели праздные разговоры, каково это было бы – съесть собаку, для меня стало неожиданностью его твердое намерение убить ее.

– Может, стоит отложить это до утра, – сказал я. – Отвезем ее обратно в бункер, починим, и тогда уже примешь решение – когда эмоции схлынут.

– Нет. – Он достал гармошку и сыграл несколько нот, быстрый джазовый пассаж. Вынул ее изо рта. – Хочешь тратить деньги на собачью кормежку – я согласен, наверное, а иначе…

Он пожал плечами.

– Я не думаю, что ее следует варить.

– Не думаешь? – Лиза глянула на меня. – Могли бы зажарить ее прямо здесь, на пляже.

Я посмотрел на собаку – тяжело дышащее, доверчивое животное.

– Все-таки не думаю, что нам следует это делать.

Яак серьезно посмотрел на меня:

– Хочешь платить за корм?

Я вздохнул:

– Коплю на новую «Реакцию погружения».

– Ну, так у меня тоже есть на что копить. – Он поиграл мускулами, показывая татуировки. – А эта – на хрен она нужна?

– Она заставляет улыбаться.

– «Реакция погружения» тоже заставляет улыбаться. И за ней не надо дерьмо прибирать. Брось, Чен, признай: ты тоже не хочешь с ней возиться. Это же геморрой.

Мы переглянулись, потом посмотрели на собаку.