Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

– Когда доказательства неопровержимы, то сложно переубедить себя в обратном. Если Кахини умна, она понимает, что теперь за ней следят. Она наделала глупостей, показав болиголов, спрятанный в твоей мурти. Она надеялась, что Раджаси поддержит ее, решив, что ядовитое растение положила в статуэтку ты.

Я сплю в одной комнате с женщиной, убившей раджу Джханси и его сына Дамодара, которому исполнилось всего несколько месяцев! Она убила самое невинное существо на свете… Как бы сложилась его жизнь, если бы не Кахини? Прах Дамодара не был бы брошен в воды Ганга. Ребенок остался бы жив и радовал свою мать. А как бы сложилась жизнь маленького мальчика, теперь занявшего его место? Он бы остался жить со своей настоящей матерью, уютно прижимался к ее груди и был в полной безопасности. Я думала обо всех жертвах Кахини, чьи жизни она разрушила. Почему она не попыталась отравить и меня?

Двое мужчин, появившись на лестнице, отвлекли меня от тягостных мыслей. Один был стражем, другой – гонцом. Арджун и я отпрянули друг от друга. Сама мысль о том, какими мы, должно быть, предстали в их глазах, была мне неприятна.

– Вести из Канпура, – сообщил страж.

Уголки рта мужчины обвисли, словно к ним привязали крошечные грузики, и придали его лицу еще больше мрачности.

– Рани спит, – сказал ему Арджун.

– Разбудите ее. То, что сообщит этот человек, имеет огромное значение.

Арджун стучал до тех пор, пока Сундари не ответила из-за двери. Ясно было, что ее разбудили.

– Гонец из Канпура, – сообщил Арджун. – Говорит, что это срочно.

– Я привез письма из Канпура от Сагиба, – сообщил гонец.

Спустя некоторое время к нам вышла рани.

Гонец шагнул вперед, поклонился, коснувшись ее ног правой рукой, выпрямился и протянул рани два письма. В пляшущем свете масляных светильников госпожа развернула одно из писем и нахмурилась.

– Не понимаю, почему он в Канпуре, – произнесла она. – Он же намеревался идти на Дели, возвращать власть низложенному падишаху Бахадуру.

Рани продолжила чтение. Сагиб не дошел до Дели, а решил взять штурмом Канпур. Осада засевших в Канпуре британцев заняла три недели.

Рани, не в силах читать дальше, передала письмо Арджуну, и тот продолжил:

– «Было убито около трех сотен британцев, включая женщин и детей».

Сагиб клялся, что организовал безопасный проход британцев на север до города Аллахабад. То, что случилось потом, – всецело вина Азимуллы-хана.

Сагиб направил британцев к берегам реки Ганг, который как раз разлился. Их ожидали сорок лодок, но течение было настолько быстрым, что переправляться на них было невозможно. Азимулла-хан потерял терпение и начал кричать, что, если британцы тотчас же не уберутся восвояси, всех их убьют. Поднялась паника. В наступившей сумятице послышались выстрелы. Тантия Топи, генерал Сагиба, отдал приказ убить всех мужчин британцев. В плен захватили сто двадцать женщин и детей.

Их отвели в одиноко стоящий Бибигхар, дом женщин, бордель с проститутками. Британок хотели сделать проститутками. А детей? Почему бы и нет. Разве не найдутся солдаты, которые не захотят развлечься с британскими мальчиками? А какому-то генералу вполне может понравиться какая-то британская девочка.

Азимулла-хан был против. Он приказал убить всех пленных. Когда кое-кто из его людей отказался, он начал угрожать им смертной казнью.

– «Единственное, что я слышал в беспрерывной стрельбе, это крики “Мама!”, – писал Сагиб, – но мамы не смогли защитить своих детей. Я тоже не смог. Аллах! Да прости меня. Ману, надеюсь, ты тоже меня простишь. Азимулла-хан и Тантия Топи готовы, не останавливаясь ни перед чем, изгнать британцев с нашей земли. Ты должна знать: я не собираюсь снимать с себя ответственности. Боюсь, мы еще пожалеем, когда британцы начнут мстить».

Я вообразила ужас детей, которые смотрели в глаза своих матерей, ища успокоение, проблеск надежды и не находя их.