Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

– Она приходится радже двоюродной сестрой. То, что позволительно ей, нас не касается. Для всех он – Его Высочество… раджа…

Я посмотрела на рани. Она разговаривала с очередным просящим и меня слышать не могла.

– Разумеется… извините…

Я почувствовала себя униженной и совсем позабыла, о чем вообще спрашивала.

– Будь осторожнее. Рани терпеть не может излишне самонадеянных людей.

Кахини тоже об этом говорила.

– Давай я тебе кое-что объясню, – молвила Сундари. – Каждый день рани встает в шесть часов утра, возносит богам молитвы, а затем наблюдает за нами, пока мы упражняемся во владении оружием на майдане. Когда мы возвращаемся во дворец, рани принимает купель, и мы все идем совершать пуджу. Потом она спит, а мы читаем. Когда проснется, мы сопровождаем рани в зал дурбара. Она на самом деле вхожа туда. После возвращения в Панч-Махал мы ужинаем. Потом бывают разные развлечения. Мы ложимся спать, и новый день начинается с шести часов утра. Рани твердо придерживается одного и того же распорядка. Никогда никаких изменений… Рани предсказуема, а раджа – нет. Только Кахини позволено называть его по имени. Они выросли в одном доме.

Я удрученно повесила голову. Я чувствовала себя так, словно лично оскорбила рани. Оставшееся время в храме я предпочла молчать.

Дождь закончился. Мы обулись в джути, оставленные нами на мраморных ступеньках, и отправились в обратный путь. Лужи внизу блестели, отражая свет от свешивающихся с крыш каждого дома масляных ламп. Направляясь в храм, мы шли вниз, но теперь нам приходилось подниматься наверх. Впрочем, без дождя было совсем неплохо. Полагаю, что каждая думала о своем, по крайней мере, все молчали.

Когда мы добрались до Панч-Махала, я задержалась на минутку, стоя во внутреннем дворике и глядя поверх ворот на город. В лучах заходящего солнца дома купались в золоте и фиолетовых тенях. Где-то там, внизу, есть лавка с вывеской «Книги на хинди, маратхи, английском». Книги никогда не приводят человека к беде. Читая их, нельзя вести себя с кем-то излишне фамильярно. Хотелось бы мне иметь возможность что-нибудь там купить…

– Ты собираешься заходить? – позвала меня Джхалкари.

Я последовала за другими в зал рани. На низком деревянном столике стояли глубокие тарелки с супом. Я заняла свободную подушку рядом с Джхалкари. Служанки внесли подносы с рисом, над которым поднимался пар, карри[57] с зеленым перцем чили и кориандром, а также овощи, приготовленные с ядреными приправами. Мне хотелось попробовать все яства, особенно фрукты, которые затем подали к столу. Вот только ужин оказался кратким, ибо рани сегодня голодна не была. После ужина, как рассказывала мне Сундари, госпожа попросит одну из нас почитать ей вслух или позовет придворных музыкантов, но рани заявила, что ей нужно кое с кем встретиться.

– В такой час? – удивилась Кахини.

– Прибудут Нана Сагиб, Тантия Топи и Азимулла-хан[58]. Они останутся во дворце на ночь. Есть кое-какие новости, которые я хочу с ними обсудить.

Кахини издала гортанный звук, который показался мне весьма неуважительным по отношению к рани.

– Какие могут быть важные новости? Неужели умер любимый портной Сагиба?

Рани бросила на Кахини негодующий взгляд.

– Не стоит забывать, что Сагиб – сын пешвы.

– Который потерял свой престол из-за британцев прежде, чем смог научить своего сына чему-то полезному в жизни.

– Довольно, – произнесла рани. Впрочем, особо сердитой она при этом не выглядела.

– Уверена, золота на нем будет больше, чем на вас, – молвила Кахини.

– Мы будем присутствовать на встрече? – поинтересовалась Сундари.

– Нет. Я сама пойду в дурбар, – заявила рани.

Лицо Кахини оставалось бесстрастным до тех пор, пока рани не покинула нас.

– Какие новости могут внезапно потребовать личной встречи? – поднявшись с подушки, воскликнула она.

– Рани имеет право делать все, что угодно ее душе, – возразила Сундари.