Последняя принцесса Индии - Мишель Моран (2015)

Рани и ее советники повернули ко мне свои лица. Я знала, что они от меня ждут. Я тотчас же встала и сложила ладони в намасте.

– Премного благодарна вам, – произнесла я, – но я теперь вижу, что недостойна состязаться со столь умелыми лучницами.

Сундари посмотрела на рани. Я не осмелилась взглянуть в глаза капитанши, ища одобрения.

– Сита! – промолвила Сундари. – Я прошу тебя показать рани свое искусство… показать нам всем. Ступай за мной. Я дам тебе свой лук.

Но я решила до конца следовать совету Кахини. Другие женщины подошли к краю майдана.

– Я была излишне самонадеянной, когда возомнила, что могу стать частью столь искусных воительниц, – громко, чтобы все слышали, произнесла я. – С вашего позволения я предпочла бы смотреть и учиться. Когда капитанша сочтет меня готовой, я выйду на поле.

Наступила тишина.

– Капитанша считает, что ты готова, – произнесла рани.

– Это большая честь, Ваше Высочество, но я не думаю, что готова.

Я делала все так, как учила меня Кахини, но чувствовала, что настроение собравшихся на майдане меняется. Рани поднялась со своей подушки.

– Приведите дивана, который привез эту девочку.

Лицо Сундари выражало разочарование. Я видела, как стоящая подле нее Джхалкари качает головой. Только сейчас я начала догадываться, что наделала Кахини, и едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Признаюсь, время, которое я простояла под навесом в ожидании прихода дивана, показалось мне вечностью. Я искала среди стоящих на поле Кахини. На ее лице застыла злоба. Когда наши глаза встретились, она осталась невозмутимой, словно не имела к происходящему никакого отношения.

Прибыл диван. Выглядел он так, будто его разбудили посреди сладкого сна. Когда диван понял, что именно я являюсь причиной утренней суматохи, он нахмурился и между его бровей образовалась морщина. Он склонился в пояс перед рани и сжал ладони в намасте. Затем госпожа отвела дивана в сторону. Они о чем-то переговорили между собой. Все это время я старалась стоять, опустив глаза долу, но трудно было хотя бы украдкой не бросить взгляд на Сундари. Капитанша с любопытством меня рассматривала.

Спустя, как мне показалось, целую вечность рани и диван вернулись.

– Диван клянется, что девочка не подведет, – сказала рани Сундари, но по тону госпожи было ясно, что она не особо ему верит. – Также он утверждает, что она превосходно владеет луком, лучше, чем Кахини.

Рани посмотрела в мою сторону.

– Без отговорок.

Я низко поклонилась.

– Повинуюсь, Ваше Высочество. Я иду.

Сундари протянула мне свой лук и колчан.

Пока мы вместе шли по майдану, она произнесла так тихо, чтобы только я могла слышать:

– Рани сказала, что у тебя три выстрела, а я говорю – всего лишь один. Теперь ничто не сможет смягчить впечатление от твоего поведения.

Она подвела меня к красной линии, перед которой стояли другие женщины, когда стреляли. Затем Сундари отступила в сторону, и я осталась одна. Солдаты сгрудились по обеим сторонам. По-видимому, я стала их утренним аттракционом.

Лук из тиса был мощным оружием. Тетива была сплетена из конского волоса, и только сильная рука могла натянуть его. Я несколько раз натягивала тетиву, приноравливаясь, прежде чем достать из-за спины первую стрелу. А затем произошло нечто необычное. Я перестала думать о мишени, многочисленных зрителях и даже о рани. В моей голове зазвучали строки из «Ричарда II», словно отец читал мне их вслух:

Пономари и те хотят сражаться,

И учатся, грозя короне вашей,

Гнуть лук из дважды гибельного тиса…[62]

Я подумала о том, что стреляю из лука с детства. Бояться нечего.