Протекционизм и коммунизм - Фредерик Бастиа (2011)

Что касается системы г-на Морена, то я не буду говорить о ней много. Она и без того совершенно ясна и прозрачна. Она основывается на незыблемом принципе, признаваемом всеми: свобода употребления и кара за злоупотребление. Никакой разумный человек не отвергнет такого принципа.

Спросите любого встречного, несправедлив ли, пристрастен ли закон, предусматривающий наказание за запугивание, за насилие. Всякий вам ответит: да нет же, ведь речь идет о самых настоящих преступлениях. А между тем одни и те же законы пишутся и для несведущих людей, и для людей, хорошо разбирающихся в них. Надо, чтобы определение преступления дошло до всех умов; надо, чтобы сама совесть согласилась с таким определением; надо, чтобы, читая закон, все были единогласны: да, речь идет о преступлении и ни о чем больше. Вы твердите, что надо уважать законы. Я говорю о неотъемлемой части уважения законов. Но как же вы хотите, чтобы уважался закон нечленораздельный и просто непонятный? Такого не бывает. (Возгласы одобрения слева.)

То, что происходит здесь, господа, заставляет меня провести прекрасную аналогию с тем, что происходило в другой стране, о которой говорил вчера г-н де Ватимениль. Он говорил об Англии, которая имеет богатейший опыт в области коалиций и связанных с ними борьбы и всяческих трудностей. Мне кажется, что этот опыт полезно знать, и надо донести его до этой трибуны.

Вам уже рассказывали о многочисленных и могучих коалициях, которые возникли после отмены соответствующего закона, или законов. Но вам ничего не сказали о коалициях, существовавших до этого. А о них тоже надо сказать, потому что, чтобы судить о двух системах, надо иметь возможность сравнить их между собой.

До 1824 г. Англия буквально стонала от множества коалиций, ужасных, активнейших, с помощью которых там решили противостоять законодательному бичу, известному как тридцать семь статутов, и это в стране, где, как вам известно, древность, так сказать, составляет часть свода законов, где соблюдают даже абсурдные законы единственно потому, что они древние. Много мучений пришлось испытать этой стране, чтобы она решилась наконец, притом за короткое время, выработать и принять тридцать семь статутов, один строже другого. Ну, и что же произошло? Проблема не была решена, и зло продолжало господствовать и даже усиливаться. И вот в один прекрасный день англичане сказали самим себе: мы испробовали немало систем, ввели тридцать семь статутов; попробуем добиться успеха простейшим способом – справедливостью и свободой. Я хотел бы, чтобы и у нас был такой же подход к решению наших проблем, и тогда мы увидим, что решать их не так уж трудно, как думалось. Ведь именно так поступили и добились успеха в Англии.

В 1824 г. был принят закон, предложенный г-ном Юмом, и предложение его было очень похоже на то, что предлагалось господами Дутром, Греппо, Бенуа и Фондом: полное упразднение всего, что существовало ранее. В то время дело справедливости в Англии было и оставалось безоружным, ничего не могли противопоставить устрашениям, угрозам, даже прямому насилию, но такая обстановка все-таки усложнила положение коалиций. Тем не менее всем этим прямым правонарушениям могли воспрепятствовать только законы, непосредственно предусматривающие наказание за угрозы, за уличные драки и т. п. В 1825 году министр юстиции провел специальный закон, дающий полную свободу коалициям, но ужесточающий наказание за обычное – так сказать, бытовое – насилие. И вот какая получилась система:

Статья 3: «Будет наказан заключением в тюрьму и штрафом, и т. д… всякий, кто будет уличен в устрашении, угрозах, насилии…»

Слова «устрашение», «угрозы», «насилие» встречаются на каждом шагу. Слово «коалиция» не попадается ни разу.

Затем следуют две другие весьма примечательные статьи, которые, вероятно, окажутся неприемлемыми для Франции, потому что в них косвенно содержится известная мудрость: разрешено все, что не запрещено законом.