Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес (1991)

Он помолчал.

— Кроме того, есть шизофреники. Впрочем, Ангел не шизик. Он просто порочен. Возможно, параноик. Но порочен до мозга костей.

Я не совсем понимал, как он может быть таким уверенным в этом, но у меня уже не было сил держать глаза открытыми, и я заснул и сразу же, как мне показалось, был разбужен тюленьим криком. Любой, кто жил и ходил в море у побережья Северного Норфолка в Англии, никогда не спутает этот резкий хриплый крик ни с чем другим. Я сел. В холодном зеленом небе, словно огромный надувной шар, висело огненное солнце, и паковый лед отражал его сияние разлившимся жидким пламенем. Тюлень снова крикнул, и я, повернув голову, увидел Айана лежащим на приподнятой ледяной плите, с биноклем у глаз он изучал пространство впереди. Позади него почти вертикально стояла большая пластина пакового льда. Гладкая и белая, как мраморная могильная плита, она ослепительно сияла отраженным светом.

— Есть какие-то признаки их присутствия? — спросил я его.

Оглянувшись, он помотал головой:

— Дорога впереди скверная — участки воды, полные обломков льда, и до ближайшего айсберга пак очень неровный. Дальше, там, где айсберги препятствуют ветру, немного получше.

Он передал бинокль мне, когда я забрался к нему наверх. Отсюда было видно полынью — небольшое озерцо шуги прямо под нами. Но тюленя видно не было.

— Вы его видели?

— Кого видел?

— Тюленя, который кричал.

— Разумеется, я его видел. Но я не взял ружье, так что у вас не будет на завтрак хорошего сочного стейка.

Поднявшись на четвереньки, он стал спускаться на ровный участок, где мы провели ночь.

— Зато будет каша. Мы сварим большой котелок каши, чтобы набраться сил перед дорогой. Нутром чую, у нас будет трудный день.

Вскоре после пяти мы двинулись в путь. Торчащие плиты льда и озерца полузамерзшей воды вынуждали нас постоянно делать крюки. В основном мы шли по периодически показывающемуся следу снегохода, но, когда мы приблизились к айсбергу с его зубчатой от постоянного таяния и замерзания плоской вершиной, стало почти невозможно волочить санки среди расслаивающихся ледяных плит. Мои сани дважды опрокидывались на бок, и один раз нам перегородила путь настолько широкая полынья с шугой, что это, скорее, можно было назвать озером. Они прямиком его переплыли, и нам пришлось поступить так же. Правда, у нас, поскольку нам нужно было вытаскивать и надувать лодку, на это ушло значительно больше времени, и, когда мы возобновили путь на противоположном берегу, уже приближался полдень.

К тому времени солнце почти поднялось в зенит, по-прежнему сияя в чистом небе, и при почти полностью отсутствующем ветре нам пришлось попотеть, волоча санки по взрытому паковому льду. Мы подошли так близко к айсбергу, что, хотя я и не думаю, что он был выше шестидесяти-семидесяти метров, он, казалось, навис над нами ледяной скалой, переливающейся холодным синим, белым и грязно-желтым оттенками, испещренный черными оспинами гротов. А у его основания протаявший лед образовал арки, в которых шумно плескалась соленая вода, двигая крупные куски льда.

Именно здесь мы наткнулись на брошенный снегоход. Дальше они пошли пешком, с трудом волоча сани вдвоем по нагромождению искореженных льдин, пока, недалеко от западного края айсберга, им не пришлось оставить и их, взяв с собой только то, что могли унести.

Вскоре и мы были вынуждены поступить точно так же. Движение с санками стало слишком медленным и слишком изнуряющим.

— Думаю, мы уже близко, — сказал Айан. — Иначе разве они решились бы все бросить?