Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Татьяна не могла пошевелиться. Даже если хотела бы.

– Угу, – кивнула она, глядя в ночь, боясь повернуться к нему и позволить увидеть, что у нее на сердце. – Что ты здесь делаешь один?

– Ничего. Сижу на полу. Курю. Думаю.

Он обнял ее за талию, прижал спиной к себе. Она услышала лихорадочный шепот:

– О Тата…

До чего же оно внезапно, это желание. Как ураган. Как взрыв бомбы, осколки которой разлетаются и задевают нервные окончания.

Не просто желание.

Бушующее желание к Александру.

Татьяна пыталась отодвинуться. Но он держал ее слишком крепко. О, только бы опуститься на пол. Почему, стоит ему коснуться ее, и сразу хочется лечь?

– Шура, подожди, – попросила она, не узнавая своего голоса, хриплого, искаженного желанием. Пришлось закрыть глаза. – Я не вижу самолетов, – пробормотала она.

– Я тоже.

– Они прилетят?

Она тихо застонала.

– Обязательно. Совсем как на плакатах: враг у ворот.

Он продолжал целовать ее волосы.

– Как по-твоему, у нас есть шанс выбраться из города?

– Ни малейшего. Ты в ловушке.

Его горячее дыхание и влажные губы на шее заставляли ее трепетать.

– И что будет?

Он не ответил.

– Ты сказал, что хочешь поговорить со мной, – напомнила Татьяна.

– Поговорить? – переспросил Александр, прижимая ее к себе.

– Да… поговорить… о…

Она не могла вспомнить о чем.

– О Дмитрии?

Он оттянул ее блузку и поцеловал плечо.

– Мне нравится твоя блузка, – прошептал он.

– Перестань, Шура, пожалуйста.

– Нет, – ответил он, гладя ее по спине. – Я не могу остановиться. Так же как не могу перестать дышать.

Руки Александра замерли под ее грудью. Ее едва зажившие ребра слегка и сладко ныли под его прикосновениями, и Татьяна, не сдержавшись, застонала. Сжав Татьяну сильнее, он повернул ее лицом к себе, прижался губами к ключице и прошептал:

– Ни звука. Внизу все слышно. Не выдавай себя.

– Тогда убери руки, – сердито пробормотала Татьяна. – Или заткни мне рот.

– Заткну, – пообещал он, жарко целуя ее.

Секунды через три Татьяна почти потеряла сознание.

– Шура, – выдохнула она, цепляясь за него, – не надо! Как нам остановиться?..

Пламя в животе все разгоралось.

– Никак.

– Нужно.

– Никак, – повторил он, целуя ее.

– Я… я хотела сказать, как можно получить облегчение от этого? Я не могу жить, день и ночь думая о тебе. Как избавиться от муки?

Александр отстранился.

– Единственное, чего я хочу в жизни, – показать тебе, каким образом мы можем получить облегчение.

Татьяна вдруг вспомнила слова Марины. Не стоит становиться очередной победой какого-то солдата…

И несмотря на свои чувства, на неколебимую уверенность в том, что она считала истинным, несмотря на минуты блаженства с Александром под куполом священного здания, наедине с ленинградским небом, Татьяна позволила сомнениям взять верх. Не доверяя собственным инстинктам, испуганная и сомневающаяся, она оттолкнула Александра.

– Что? Что с тобой? – встревожился он.

Татьяна пыталась найти в себе мужество, искала нужные слова, боясь спросить, боясь услышать ответ, и в конце концов так свято поверила в чистоту Александра, что почти возненавидела себя за то, что хотя бы на миг согласилась с циничными высказываниями Марины. Но они все равно вертелись у нее в голове и не давали покоя.

Она не хотела обременять Александра. Ему и без того тяжело. Но и не хотела, чтобы он продолжал ее ласкать.

Его руки нежно гладили ее бедра, спину, волосы.

– Что с тобой? – шепнул он. – Таня, скажи, что с тобой?

– Подожди, – повторила она. – Шура, ты не можешь… – Она похромала в сторону. – Погоди, остановись, хорошо?

Он не пошел за ней, и она, отойдя на пару метров, опустилась на пол и прижала коленки к подбородку.

– Поговори со мной о Дмитрии, – устало обронила она.