Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Но, Димочка, – возразила мама, – здесь твоя Таня. И Сашина Даша.

– И не забудьте обо мне! – вставила Марина. – Пусть я не принадлежу никому, все равно пока еще здесь.

– Верно, – поддержал Александр. – Хочешь уступить дорогу Гитлеру, чтобы он скорее добрался до твоей девушки?

– Да, Дима, – поддакнула Даша. – Разве не слышал, что проделывают гитлеровцы с украинскими женщинами?

– А что? – вмешалась Татьяна. – Я не слышала.

– Ничего, Таня, – мягко ответил Александр. – Не нальешь мне чая?

Татьяна встала.

Дмитрий многозначительно глянул в свою пустую чашку.

– Я и тебе налью, Дима.

– Мой бедный отец не смог остановить их, – вздохнула Марина. – Похоже, это вообще невозможно.

Александр не ответил.

– Так оно и есть! – воскликнул Дмитрий. – В городе всего три жалких дивизиона! Этого недостаточно, даже если все до последнего солдата погибнут и в городе не останется ни единого танка.

Александр решительно встал:

– На этой ноте мы и закончим. Нужно идти. Чай выпьем в следующий раз. Вперед, рядовой. Пора. Мы стоим между Метановыми и Гитлером.

Он не взглянул на Татьяну.

– Именно этого я и боялся, – пробормотал Дмитрий.

– Ты обещаешь вернуться живым? – заплакала Даша, бросаясь на шею Александру.

– Постараюсь.

И только тут он взглянул на Татьяну. Она не плакала, не требовала обещаний от Дмитрия. Только после их ухода бережно положила на ладонь печенье, задумчиво покачивая, как ребенка.

– Мне понравился твой Дмитрий, Таня. По крайней мере он честнее, чем многие мои знакомые. Неплохое качество в солдате.

Татьяна недоуменно уставилась на сестру:

– Что это за солдат, который боится идти в бой? Возьми его себе, Марина, если хочешь.

3

Наутро по радио передали, что на крышу дома на Садовой упала зажигательная бомба и дежурные не смогли вовремя ее потушить. Бомба взорвалась, убив девять человек, старшему из которых не было и восемнадцати.

«Моему брату не было восемнадцати», – подумала Татьяна, надевая туфли. Нога ныла.

– Видишь? Что я тебе говорила? – не удержалась мама. – На крыше опасно.

– Мы в осажденном городе, мама, – напомнила Татьяна. – Здесь повсюду опасно.

Бомбежка началась ровно в восемь. Татьяна еще не успела выйти отоварить карточки. Семья спустилась в бомбоубежище. Татьяна, не находя себе покоя, обкусала ногти и безустанно выбивала какую-то мелодию на колене, но ничто не помогало. Они просидели внизу час.

Потом отец отдал Татьяне свои карточки и попросил их отоварить.

– Танечка, – вставила мама, – возьми и мои тоже. У меня полно работы. План снова увеличили.

Татьяна попросила Марину пойти с ней в магазин, но та отказалась под предлогом того, что должна помочь бабушке одеться.

Даша стирала в чугунной раковине.

Пришлось идти в одиночку. Татьяна добрела до большого магазина на Фонтанке, около Театра драмы и комедии, где сегодня шла «Двенадцатая ночь» Шекспира. Очередь в магазин выплеснулась на набережную.

Она забыла о «Двенадцатой ночи», как только подошла к прилавку и узнала, что после вчерашнего пожара нормы опять сократили.

Папа получал полкило хлеба по рабочей карточке, а все остальные – по триста пятьдесят граммов. Марине и бабушке полагалось двести пятьдесят. Все вместе это составляло почти два килограмма в день. Кроме того, Татьяне удалось купить моркови, соевых бобов и три яблока, сто граммов масла и три литра молока.

Дома она объявила о снижении норм, но родные не расстроились.

– Два кило? – спросила мама, откладывая шитье. – Этого более чем достаточно. И нечего обжираться в такое время. Придется затянуть пояса. Кроме того, у нас есть кое-какие запасы. Не пропадем.

Татьяна разложила хлеб на две кучки: к завтраку и обеду, а потом разделила каждую на шесть порций. Папе досталась самая большая. Себе она взяла самую маленькую.