Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Немного погодя, – кивнула Татьяна, буквально втащив его в то отделение, где лежало тело Даши. – Ты поможешь похоронить ее?

Она боялась, что снова упадет в обморок, прежде чем закончит то, что должна сделать.

Дмитрий тихо ахнул.

– Ох, Таня, – начал он, покачивая головой.

– Я не могу взять ее с собой. Но и оставить тут тоже нельзя. Прошу тебя, сделай что-нибудь.

– Таня! – простонал он, открывая объятия. Но она отступила. – Это невозможно. Земля твердая как камень. Даже экскаватор ее не возьмет.

Татьяна молча ждала. Солнца. Решения.

– Немцы бомбят Дорогу жизни?

– Разумеется.

– Лед на озере ломается?

– Д-да, – уже начиная понимать, кивнул он.

– Тогда пойдем.

– Таня, я не могу.

– Можешь. Если могу я, можешь и ты.

– Ты не понимаешь…

– Дима, это ты не понимаешь! Я не могу оставить ее здесь, верно? А если не смогу оставить, значит, не смогу выжить сама. Скажи, Дмитрий, когда я умру, сумеешь сшить мне саван? Или положишь здесь, с другими телами? Что ты сделаешь со мной?

Дмитрий раздраженно стукнул прикладом о землю:

– Таня, ты…

– Помоги же мне.

– Не могу, – с тяжелым вздохом отказался он. – Взгляни на меня. Я пробыл в госпитале почти три месяца, а теперь приходится целыми днями патрулировать Кобону. Мало того, что ноги отнимаются, а тут еще и бомбежки. Как хочешь, но на озеро я не пойду. Если начнется обстрел, мне не убежать.

– Достань мне санки. Хоть это можешь сделать для меня? – холодно спросила она, садясь рядом с Дашей.

– Таня…

– Дмитрий, это всего лишь санки. Неужели и на это не способен?

Он ушел и вернулся с санками. Татьяна поднялась:

– Спасибо. Можешь идти.

– Зачем тебе это? – воскликнул он. – Она мертва. Какая теперь разница? Кому какое дело? Не волнуйся о ней. Эта чертова война убила ее, и больше уже ничего не может случиться.

– Какое дело? – прошипела Татьяна. – Мне есть дело. Моя сестра не умерла одинокой. Я была рядом. И я не покину ее, пока не похороню.

– А что потом? Ты сама едва на ногах держишься. Собираешься к деду с бабкой? Где они, говоришь? В Казани? Молотове? Знаешь, тебе, наверное, не стоит ехать. Я постоянно слышу ужасные истории об эвакуированных.

– Пока еще не знаю, что буду делать. Во всяком случае, не пропаду. За меня не волнуйся.

Он побрел к выходу.

– Дмитрий! – окликнула она.

Он повернулся.

– Когда увидишь Александра, расскажи о моей сестре.

– Конечно, – кивнул он. – Обязательно, Танечка. Мы с ним встретимся на будущей неделе. Прости, что не сумел помочь.

Татьяна резко отвернулась.

После его ухода она попросила Ольгу помочь взвалить тело Даши на санки, а потом столкнула их с откоса и спустилась следом. Подняла веревочку и под молчаливым, плачущим снегом серым небом пошла к озеру. Несмотря на то что до вечера было еще далеко, тьма уже сгущалась. И ни одного немецкого самолета.

Примерно в четверти километра от берега Татьяна отыскала полынью и потянула за саван, пока труп не сполз на лед. Татьяна встала на колени и положила руку на белую простыню.

Помнишь, Дашенька, как мне было пять, а тебе двенадцать и ты учила нас нырять в Ильмень? Показала, как плыть под водой, и говорила, что ужасно любишь, когда вода смыкается вокруг тебя и на душе становится так мирно. Как велела задерживать дыхание, чтобы оставаться внизу дольше, чем Паша, потому что девочки всегда и во всем должны побеждать мальчиков. Что же, Даша Метанова, это твое последнее плавание…

Мокрое лицо Татьяны было повернуто к ледяному ветру.

– Как жаль, что я не знаю молитв. Мне так нужно помолиться, но я не умею. Боженька, миленький, пусть моей сестре Даше больше никогда не будет холодно… и пожалуйста, не можешь ли ты дать ей хлеба насущного, столько, сколько она сможет съесть… там, на небесах?