Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Татьяна протянула ему флягу с водой. Он выпил и, попросив еще, оставил флягу рядом с собой и продолжал работу. Татьяна недоуменно нахмурилась:

– Не понимаю. Эта штука мне выше пояса. Почему такая высокая?

Александр, покачав головой, отложил рубанок и умылся в ведре с водой.

– Иди ко мне. Я помогу тебе влезть.

Он усадил ее на стол и встал перед ней.

– Ну как?

– Ужасно высоко, – пробурчала Татьяна, гадая, почему он выглядит таким счастливым. – Но я не боюсь высоты. И мое лицо почти на одном уровне с твоим. Кажется, мне это нравится. Подвинься ближе, солдатик.

Александр раздвинул ей ноги и встал между ними. Они посмотрели друг другу в глаза и поцеловались. Он сунул руку под ее юбку и провел ладонью от талии до бедер. На ней не было трусиков. Довольно прищелкнув языком, он стал играть с ней. Когда голова Татьяны откинулась, Александр стащил с себя трусы.

– Скажи, Татьяша, – пробормотал он, вторгаясь в нее, – я достаточно близко?

– Наверное, – выдавила она, хватаясь за край столешницы.

Подняв ее бедра, он стал двигаться. Она выгнулась, и он одним движением стащил сарафан до талии и припал к соскам.

– Я хочу чувствовать прикосновение твоих влажных горошинок к моей груди, – потребовал он. – Хватайся за шею.

Она не подняла рук. Не смогла.

– Хватайся, – повторил он, увеличивая темп. – Ты все еще считаешь, что стол слишком высок?

У нее не было сил ответить.

– Я так и думал, – кивнул Александр, прижимая ее к себе. – Похоже, высота в самый раз… не правда ли, моя нетерпеливая жена? Не правда ли…

После, когда он стоял перед ней, мокрый, задыхающийся, Татьяна, тоже мокрая и задыхающаяся, поцеловала его потную шею и спросила:

– Скажи, ты сделал его специально для этого?

– Собственно говоря, не только, – хмыкнул Александр, припав к фляжке и выливая остаток воды на ее грудь и лицо. – На нем можно сажать картошку.

– Но у нас нет картошки, – смеясь, посетовала Татьяна.

– Какая жалость!

– Шура, ты прав, кухонный стол просто идеален! Наконец-то у меня есть где месить тесто! – объявила Татьяна, обсыпая мукой руки.

Дрожжевое тесто подошло, и она собиралась испечь пирог с капустой.

Александр сидел на столешнице, болтая ногами.

– Татьяна, не пытайся сменить тему! Ты в самом деле считаешь, что Петр Великий не должен был строить Ленинград и реформировать Россию?

– Я так не говорила. Осторожнее, ты выпачкался в муке. Так думал Пушкин. Пушкин в «Медном всаднике» высказал два мнения на этот счет.

– Долго будет печься твой пирог? – осведомился Александр, не сдвинувшись ни на йоту и припудривая мукой нос Татьяны. – И у Пушкина вовсе не было двух мнений по этому поводу. Идея «Медного всадника» в том, что Россию было необходимо ввести в новый мир, пусть даже и насильно.

– Пушкин считал, что Ленинград был построен ценой огромных жертв. И прекрати швыряться мукой, – добавила она, бросив в него целую горсть муки. – Знаешь ведь, что проиграешь и добром это не кончится. Пирог будет готов через сорок пять минут.

– Да, после того как ты сунешь его в печь.

Александр, не сводя взгляда с Татьяны, отряхнулся.

– Вспомни, что пишет Пушкин:

О, мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной,

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?

– Шура, подвинься же немного, – потребовала Татьяна, вынимая скалку. – Пушкин также писал:

В опасный путь средь бурных вод

Его пустились генералы

Спасать и страхом обуялый

И дома тонущий народ.

– Страхом обуялый, Шура. Вот что я имею в виду под двойственностью. Люди не хотели ни спасения, ни реформ. Так думал Пушкин.

Александр по-прежнему не шевелился, упираясь бедром в скалку.