Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Доктор плавал лицом вниз, очевидно, без сознания. Александр попытался дотянуться до него, но не смог. Пришлось отбросить автомат на лед и прыгнуть следом. Вода была ледяной и подействовала как наркоз: руки и ноги мгновенно онемели. Александр схватил доктора за шиворот, перекинул через край полыньи и отшвырнул, насколько хватило сил, держась другой рукой за лед. Потом выполз сам и плюхнулся прямо на доктора, тяжело дыша. Тот пришел в себя и застонал.

– О господи, что случилось? – спросил он по-английски.

– Тихо, – ответил Александр на том же языке. – Не вставайте. Нужно добраться до вон того тягача, что стоит на деревянных шпалах. В двадцати метрах отсюда. Видите? Если мы успеем спрятаться за него, может, и уцелеем. Здесь все просматривается.

– Я не могу пошевелиться. Промерз до костей.

Александр и сам дрожал на холодном ветру. Но доктору пришлось куда хуже. И пробыл он в воде гораздо дольше.

Однако укрытие найти необходимо.

Около самой полыньи лежали три трупа. Александр подполз ближе, подтащил одно из тел к доктору и взвалил на него.

– Лежите смирно, не вздумайте свалить с себя труп и не шевелитесь.

Он повторил процедуру, взвалил на себя другого мертвеца и поднял автомат.

– Готовы? – спросил он по-английски.

– Да, сэр.

– Цепляйтесь за мою шинель, как за жизнь. Не отпускайте, что бы там ни было. Сейчас немного покатаемся по льду.

И Александр со всей возможной скоростью вновь пополз по льду, таща за собой доктора вместе с его страшным грузом. Ему казалось, что он теряет слух. Оглушительный шум грохочущими волнами врывался сквозь каску в его уши и сознание. Он должен добраться. Татьяна сумела одолеть блокаду, а у нее не было такого прикрытия, как мертвое тело.

«Я могу сделать это», – думал он, таща доктора все быстрее, быстрее, быстрее среди воя, визга и рычания черных сил. Ему показалось, что он слышит гул низко летящего самолета. Сумеет ли Иванов сбить эту сволочь?

Последнее, что помнил Александр, – нарастающий свист, ближе, чем обычно, взрыв, безболезненный, но сильный толчок, с устрашающей силой воткнувший его головой в тягач.

«Хорошо, что на мне мертвец», – подумал он.

2

Глаза никак не хотели открываться. Пришлось сделать невероятное усилие, чтобы поднять веки. Но тяжелые, словно налитые свинцом, они тут же опустились, и он заснул. И пооспал, может, неделю, а может, и год. До него доносились слабые голоса, слабые звуки, слабые запахи камфары и спирта. Александру снился аттракцион «русские горки» на берегах Ривер-Бич в Массачусетсе. Снился песок в Нантакетском проливе. Там, на небольшом пляжном променаде, продавали сахарную вату. Он купил три мотка красной сахарной ваты и съел, вата почему-то пахла не сахаром и не соленой водой, и вместо того, чтобы предвкушать катание на «русских горках» или купание, или игру в полицейских и воров под досками променада, Александр мучительно пытался определить источник запаха.

Мелькали и другие воспоминания: о лесе, об озере, о лодке. И другие образы: сбор сосновых шишек, попытки привязать гамак. Падение в ловушку на медведя. Только это было не с ним.

В замкнутый, казалось, отключенный мозг проникали нежные женские голоса и более грубые, мужские. Однажды он услышал, как что-то с грохотом свалилось на пол; затем раздался стук чьего-то сердца: должно быть, метроном. Он вспомнил, как в детстве, зажатый между матерью и отцом, пересекал пустыню Мохаве. Скучные, унылые пейзажи, но было очень жарко, и в машине стояла страшная духота… почему же ему так холодно?

Но это пустыня. И по какой-то причине в ней стоял тот же запах. Не сахарной ваты, не соленой воды, просто запах…

Реки, торопящей приход утра.