Первые леди Рима - Фрейзенбрук Аннелиз

Присутствие в свите императрицы Рима незнакомой нам по другим источникам поэтессы, увенчанной лавровым венком в Коммагене (возле современной границы Турции с Сирией), интригует. Поэтессы действительно были известны в римском обществе с дней Республики — хотя единственная поэма на латинском языке, написанная женщиной и сохранившаяся до наших дней, вышла из-под стила аристократки Сульпиции, современницы дочери Августа Юлии. Элегантные стихи Сульпиции о ее любви к человеку по имени Церинт сохранились среди бумаг Тибулла, протеже ее дяди Мессала.[653]

Однако любовную поэзию считали подозрительным занятием для женщины. Во времена Республики она использовалась как свидетельство против очерненной матроны Семпронии, известной поэтессы; общество дам времен ранней Империи, которое по-любительски занималось модным составлением ядовитых эпиграмм, рисковало, в свою очередь, попасть под издевки сатириков, которые называли их «сороками» и глумились над ними за попытку соревноваться с великой Сафо.[654]

Балбилла, сестра друга Адриана, связанная с королевской семьей, была последовательницей Сафо, как показывает выбор ею поэтического размера. Она вполне могла попасть под такие же нападки. Сорок пять плохо сохранившихся строк, посвященных Сабине и Адриану, — вот все, что осталось от ее творчества, и это, безусловно, мало для рецензирования. Один критик уже нашего времени объявил их «отвратительными».[655] Но тем не менее они являются драгоценными фрагментами слишком редкой категории свидетельств из эпохи античности, написанных женщиной, для которых Колосс Мемнона оказался истинным хранилищем. Еще три женщины — Дамо, Дионисия и Сицилия Требулла — также подписались, как авторы строк, оставленных на ногах статуи.[656] Прямо под последними четырьмя строками Балбиллы размещен короткий постскриптум, посвященный совершенству Колосса, — он был добавлен самой Сабиной.[657] В молчании, оставленном женщинами древности, такие отзвуки из прошлого, когда на мгновение слабо доносится женский голос, не могут помочь исследователю, но задевают струну, заставляющую его двигаться дальше, особенно в отношении Сабины, персоны туманной и противоречивой.

К маю 134 года путешествия Адриана и Сабины закончились. Они прибыли назад в Италию, где измотанный Адриан оставался последние три года своей жизни, заочно решая проблемы серьезного мятежа, который ранее разразился в Иудее под предводительством Симона Бар-Кохбы. Во время его подавления было жестоко убито более полумиллиона мятежников. Со спокойной, удобной позиции своей великолепной резиденции в Тиволи Адриан начал выбирать того, кто будет наследовать ему в качестве императора. Здоровье его было подорвано, строительные работы над мавзолеем, в котором его должны будут похоронить, с видом на Тибр, шли уже полным ходом. Как и брак Плотины и Траяна, его союз с Сабиной остался бездетным, поэтому у него не оставалось выбора, как только использовать недавний прецедент: найти приемного сына и наследника вне своей семьи. В конце концов император выбрал 51-летнего Аврелия Антонина, бывшего консула с хорошей репутацией, на том условии, что Антонин согласится усыновить как запасных наследников двоих человек: племянника своей жены, Аннии Галерии Фаустины, Марка Анния Вера, молодого фаворита Адриана, и Луция Сиония Коммода, юного сына консула. Эту просьбу Антонин должным образом исполнил.