Всего один день. Лишь одна ночь (сборник) - Гейл Форман (2013)

– Делай вид, что ничего не ожидала, – шепчет он, открывая дверь.

Мы входим, в маленькой празднично украшенной гостиной меня встречает человек десять, над столом, уставленным всякими блюдами, висит баннер с надписью «BON VOYAGE ALLYSON»[60]. Я смотрю на Ди – у меня от удивления глаза на лоб лезут.

– Сюрприз! – говорит он, помахивая ручками.

Его мама, Сандра, подходит и крепко меня стискивает. От нее пахнет гарденией.

– Он тебе все рассказал, да? Никогда не видела менее убедительного удивления. Мой мальчик не может хранить секреты, даже если их к нему клеем приклеить. Ну, ладно, тогда проходи, знакомься с народом, угощайся.

Сандра представляет меня всяким тетушкам, дядюшкам и кузенам, потом выдает мне тарелку с куриным шашлыком, макаронами с сыром и какой-то зеленью и усаживает за стол.

– Ну, теперь ты руководишь праздником.

Ди уже всем разболтал про Уиллема, так что меня засыпают советами, как его найти. Потом – вопросами о моей поездке. Как я туда доберусь – лечу из Нью-Йорка в Лондон, оттуда в Париж, где я буду жить – в хостеле в районе Виллет, где мы с Уиллемом гуляли, двадцать пять баксов за ночь в общей спальне, как я буду ориентироваться – я купила путеводитель, и придется рискнуть пользоваться метро. Расспрашивают и о самом Париже, я рассказываю о том, как там было в прошлом году, они интересуются, живут ли там другие национальности, районами, где было много африканцев, тут начинается спор о том, какие африканские страны были французскими колониями, кто-то идет за картой, чтобы во всем разобраться.

Пока все разглядывают атлас, Сандра приносит персиковый коблер.

– У меня для тебя небольшой подарок, – говорит она, подавая мне тонкий сверток.

– Ой, не стоило…

Она отмахивается от моих возражений, как будто в комнате плохо запахло. Я разворачиваю упаковку. Это заламинированная карта Парижа.

– Продавец сказал, что она «незаменима». Тут все станции метро и указатель главных улиц, – Сандра раскрывает карту и показывает. – Мы с Д’Анджело бесконечно долго ее разглядывали, она пропитана нашими благими пожеланиями.

– Тогда я точно больше не потеряюсь.

Свернув карту, она вкладывает ее мне в руки. Глаза у нее такие же, как у сына.

– Спасибо тебе, что так помогала ему в колледже.

– Я помогала? – я качаю головой. – Вы, кажется, перепутали.

– Нет, я-то знаю.

– Я серьезно. Ди столько для меня сделал. Мне почти даже неловко.

– Не говори ерунды. Д’Анджело и сам умен, и обстоятельства сложились в его пользу. Хотя ему было нелегко. Но за последние четыре года в школе и год в колледже ты первая подруга, о ком он мне рассказывал, уж не говоря о том, чтобы пригласить в гости.

– Обо мне разговариваете, да? – спрашивает Ди, обнимая нас обеих. – Восхваляете мой гений?

– Кое-что другое восхваляем, – говорю я.

– Советую вам обеим не верить ни единому слову! – Потом он разворачивается и представляет мне высокую девушку с королевской осанкой и копной волос, уложенных в сложную прическу. – Я рассказывал тебе о Танье.

Мы здороваемся, а Сандра уходит еще за порцией кобблера. Танья снимает мой крабик, распуская волосы, осматривает их кончики и качает головой, недовольно цокая языком. – Ди тоже так часто делает.

– Я знаю, знаю. Год уже не стриглась, – говорю я. И понимаю, что действительно. Уже год прошел.

– Боб был короткий или длинный? – спрашивает Ди и поворачивается к кузине. – Надо, чтобы она точно так же выглядела. Когда его найдет.

– Если найду, – уточняю я. – Было досюда, – я показываю длину, до какой отрезал волосы лондонский стилист, – шея была открыта. Но потом опускаю руку. – Вообще-то, знаете что… По-моему, я не хочу боб.

– Не хочешь стрижку? – переспрашивает Танья.

– Нет, я буду рада подстричься. Но только не боб. Хочу что-нибудь новенькое.

Тридцать

Париж