Любовь и прочие неприятности - Киран Крамер (2015)

– Пожалуй. – Она очень неохотно села в соседнее кресло.

– А ты, пап?

– Здесь холодно.

Порой Фрэнк был невыносимо упрям.

– Вы же прямо со стадиона, а значит, одеты тепло. В дом мы не пойдем.

– Почему? – удивлялся Фрэнк, но все же присел.

Бун похлопал отца по колену:

– Через минуту все узнаешь. Вы, наверное, приехали поговорить о том, что произошло после игры.

– Именно, – буркнул отец.

– Милый, мы очень волнуемся за тебя. – Бекки Ли заломила руки с переплетенными пальцами.

– И это пора прекращать. Разве вам самим так не будет лучше жить? Зачем переживать обо мне каждую минуту, если – вы и сами это видели – у меня все отлично?

Бекки Ли вздохнула.

– Мне бы очень хотелось думать, что так будет и дальше и что ты сможешь реализовать все свои планы.

– Конечно, смогу, во всяком случае попытаюсь.

Бун помолчал, что-то для себя решая, наконец спросил:

– А можно вопрос, что-то вот пришло в голову?

Фрэнк сидел, насупившись и скрестив руки на груди, Бекки Ли чуть покачивалась в кресле.

– Почему я не помню, чтобы вы читали мне в детстве книги?

Повисла зловещая тишина, которую Бун не стал нарушать, наконец отец проговорил:

– Я много работал, мама была занята делами по дому и благотворительностью.

– Но кто-то же читал! – возразил Бун. – Я не могу вспомнить кто, но мне нравилось. Голос был мужской, теплый, добрый. И я чувствовал себя счастливым, когда слушал его. Раз это был не ты, отец, то, значит, дед Фейбер?

Фрэнк покачал головой и посмотрел на жену.

– Это был Ричард, – дрожащим голосом проговорила Бекки Ли.

– Ричард… – прошептал Бун. Брат, которого, как ему казалось, он никогда не знал.

Пока он пытался осознать услышанное, Фрэнк взял руку Бекки Ли и успокаивающе накрыл своей большой ладонью.

– Не могу поверить, что ты это помнишь, – грустно улыбнулась мать. – Тебе ведь едва исполнилось три, когда он умер.

– Ты все время сосал палец, – хмыкнул Фрэнк, чуть качнув свое кресло. – А слушать Ричарда любил, сидя у него на коленях, чтобы можно было рассматривать картинки.

– Я так рада, что у тебя остались воспоминания о нем, – тихо сказала Бекки Ли.

– Я тоже, – проронил Бун.

Для него этот момент был особенным: ведь они с Ричардом были братьями, родными. Да и родителям было приятно, судя по тому, как они улыбнулись друг другу.

– Может, вы хотите еще что-нибудь мне рассказать? Обещаю, что все пойму правильно.

Бекки Ли погрузилась в раздумья, Фрэнк прикусил нижнюю губу, и Бун продолжил:

– Я всегда думал, что из-за моих проблем с чтением вы жалели, что не я оказался на месте Ричарда.

– Нет! – воскликнула мать. – Неправда!

– Конечно, нет! – поспешил подтвердить и отец.

Приятно было видеть такую вспышку эмоций, однако Бун все равно расстроился. Как следует обдумав телефонный разговор с сестрой, он исполнился сочувствия к своим родителям. В четвертом кресле, рядом с Фрэнком, сейчас должен был сидеть Ричард.

– Жаль, что сейчас рядом с нами его нет, – проговорил наконец Бун.

Отец кивнул, мать горестно вздохнула, а Бун наконец осознал, что никогда не было никакого соперничества между ним и старшим братом. Ричарда нет, но остались воспоминания, и это важно, потому что они дают ключ к пониманию самой природы Бреддоков.

Они долго молчали, глядя в темноту, на едва различимые очертания гор, кое-где усыпанных огоньками.

– А не читала я тебе, Бун, – нарушила тишину Бекки Ли, – потому что у меня самой с этим проблемы.

Бун, понимая, как тяжело матери признаваться в своем недуге, посмотрел на отца, и Фрэнк жестом дал ему понять, что этот разговор нужно вести как можно осторожнее.

Бекки Ли благодарно взглянула на сына и продолжила:

– Меня всегда мучило сознание, что это я передала тебе дислексию.

Бун кожей чувствовал, как она напряжена.