Почти сразу я задумался над тем, что все последние месяцы преступник жил двойной жизнью, намереваясь в нужный момент сбросить с себя привычную личину и надеть новую: личину человека, которого никто не связывает ни с Бутом, ни с совершенным им преступлением. При некоторых обстоятельствах этот способ чрезвычайно эффективен. Но в данном случае скрываться под чужой личиной было, пожалуй, слишком рискованно, во всяком случае – сразу, в первые же дни, когда все ищут преступника и потому обращают особое внимание на малознакомых «новичков», чье прошлое вызывает сомнения. Пойти по этому пути в чистом его виде было бы наивностью, которой я от Бута не ждал.

Другим ключом к разгадке стала судьба картины и книг. Я попытался стать на место преступника. Эту часть своего имущества он ценил очень высоко; весит она немного, места тоже занимает мало, следовательно, без особых затруднений может быть скрыта и перемещена. Почему же Бут решил расстаться со всем этим? Ведь тому не существовало решительно никакой серьезной причины!

Гораздо логичней предположить другое: Бут не распродал книги и не подарил картину. Он где-то спрятал их, а скорее – переслал куда-то в несколько приемов. С тем, чтобы впоследствии, уже надев маску непричастного к преступлению человека, снова вступить в права владения.

Оставалось только узнать, куда это движимое имущество перекочевало. Если это удастся, то появится неплохой шанс поймать его нового владельца, который, по моей логике, будет все тем же Бутом.

Начать предстояло с поисков акварели. Причина этого очевидна: акварель покинула своего владельца в последний момент, утром того самого дня, когда он уже начал операцию по перебросу денег на счета – и следы ее могли еще не успеть затеряться.

Не буду утомлять вас подробностями этого поиска. Скажу лишь, что мне потребовалась всего лишь пара часов, чтобы установить, куда отправилась картина. Да, Ватсон, вы правы: она даже не покинула пределы Брумхилла, оказавшись на Глоссоп-роуд, в доме миссис Такери…

Я без труда нашел благовидный предлог, позволивший нанести туда визит и переговорить с хозяйкой. Миссис Т. оказалась легковернейшей из смертных. Не прошло и получаса, как я уже знал все необходимое: да, у нее есть квартирант, зовут его мистер Винтер, он сейчас в отъезде – он, будучи коммивояжером, вообще постоянно отсутствует, что поделать, бедняжка, такая работа… Описание его достаточно хорошо совпадало с приметами Бута, за исключением двух броских особенностей: большие усы и темные очки, которые Винтер носил постоянно, якобы из-за какой-то болезни глаз.

Надеюсь, вы помните, Ватсон: я всегда говорил вам, что главное в моей работе – постоянно учитывать мелкие, вроде бы незначительные детали. Так, я с большим удовольствием услышал, что мистер Винтер по утрам еще до завтрака обязательно выпивает чашку горячего шоколада. Не менее интересна и история появления в этом доме акварели – той, по следу которой я шел: в среду утром, когда мистер Винтер уже был в отъезде, ее принес какой-то джентльмен (миссис Такери его не узнала), попросивший передать эту картину жильцу, когда он вернется. Кроме того, у Винтера было много книг, причем из каждой своей поездки он привозил очередной их запас. А поселился он у миссис Такери в прошлом декабре…

Суммировав эти факты, я окончательно перестал сомневаться, что Бут и Винтер – одно и то же лицо. И, по-видимому, беглый банковский работник не превратится в законопослушного коммивояжера сразу; нет, сначала он направит погоню по ложному пути – и лишь потом вернется, чтобы снова обрести свою картину и книги, которые, судя по всему, ценит наравне с сокровищами.