Преступления и призраки (сборник) - Артур Конан Дойл (2010)

В конце войны был случай еще страннее. Может, вы даже слышали о нем, сэр, в газеты он точно попал. Как-то раз дождливой ночью на позиции британского легкого дивизиона обрушилось человеческое тело. При падении оно зацепило и сорвало с кольев несколько палаток, а само поуродовалось и разбилось так, что не сразу смогли понять: солдат это был все же не наш, сэр, а вражеский. Но как, почему, что за чудо, многие голову ломали, однако никто не угадал. Только потом, взяв нескольких новых пленных, дознались от них, что там было на самом деле. Оказывается, у русских на том участке стояла очень разномастная батарея, в которой было несколько устаревших орудий, в том числе одно – громадного калибра. А поскольку, как я уже говорил, погода той ночью была прескверная, у одного из часовых возник соблазн пересидеть ненастье где-то в укрытии. Вот он и забрался в жерло той пушки, здраво рассудив, что туда начальство не заглянет. А посреди ночи внезапно был дан сигнал тревоги, артиллеристы кинулись к орудиям – и, прежде чем пригревшийся и задремавший часовой успел сообразить, что происходит, та пушка уже выпалила. В результате несчастный парень воспарил в воздух со скоростью двадцать миль в минуту или сколько уж там.

Надо сказать, этому разгильдяю еще повезло. За сон на посту ему по-любому светил расстрел – и лучше уж так, сразу, без всякой канители…

Последнюю сентенцию ветеран произнес самым что ни на есть философским тоном.

– Должно быть, вам, человеку, столько повидавшему, нестерпимо скучна размеренная жизнь в сонном уэльском городке? – вежливо поинтересовался я.

– Сущая правда, сэр. Так и есть. Вы, сэр, угодили в самую точку. Разрази меня гром – эх, если бы мне почаще выпадал случай вот так накоротке беседовать с образованными джентльменами вроде, к примеру, вас, сэр… Да что там говорить – тогда бы я попросту был другим человеком! Раскрою вам секрет, сэр, – собеседник наклонился ко мне вплотную, дыша алкоголем. – Вообще-то я живу в Лондоне, я не так опустился, как это, может, кажется со стороны, я семейный человек – а сюда время от времени приезжаю, чтобы лечиться от пьянства. Стыдно признаться, есть у меня такой порок, сэр… И, сказать по правде, здешняя размеренная жизнь так-таки влияет на меня благотворно: в Лондоне я ни в жисть не мог заснуть, пока не промочу горло по меньшей мере пятью порциями спиртного – а тут мне и трех иной раз хватает…

– Еще по порции бренди с содовой? – спросил я.

– Благодарю, сэр. А вообще-то вы верно заметили: это тихое захолустье – не самое подходящее место для человека вроде меня, сэр, повидавшего огонь и воду… Между прочим, я вам уже рассказывал, как получил свои первые нашивки? Неужели нет? Не за военные подвиги, сэр, а за то, что мне пришлось поработать палачом. Трех человек я повесил, вот этими самыми руками. И это было дело поопаснее, чем иной раз случается на войне!

Наши три батареи тогда, это было в 1850-м, стояли на Корфу и один из офицеров, молодой такой лейтенантик, решил пройтись по горам, поохотиться. И не вернулся, сэр. Сам-то не вернулся, а собака его прибежала и ну выть да лаять, да звать за собой – разве только по-человечески не говорила! Сразу, значит, снарядили поисковую партию, и собака привела ее к неприметному овражку, где под несколькими наспех срезанными охапками папоротника и прочей травы лежал наш лейтенант, и горло у него было этак, знаете, аккуратно распорото от уха до уха. Бедный малый… В полку его любили, и солдаты, и офицеры, так что мы все поклялись, что уж эта-то смерть не останется неотомщенной.