Тайна «Голубого поезда» - Агата Кристи (1928)

Несмотря на все его показное равнодушие, встреча с тестем произвела на Дерека гораздо больший эффект, чем он сам себе хотел в этом признаться. Кеттеринг перекусил в одиночестве, а потом, улыбаясь, направился в роскошную квартиру, служившую гнездышком для одной леди, которую все знали под именем Мирей. В дверях его с улыбкой встретила аккуратная француженка-служанка.

– Входите же, месье. Мадам отдыхает.

Его провели в длинную комнату, отделанную в восточном стиле, которую он так хорошо знал. Мирей лежала на диване, поддерживаемая невероятным количеством подушек всех оттенков янтаря, которые гармонировали с коричнево-желтоватым цветом кожи женщины. Танцовщица была очень красива, и хотя ее лицо казалось несколько изможденным, в нем было свое неповторимое обаяние, а ее накрашенные оранжевой краской губы приветственно улыбались навстречу Дереку Кеттерингу.

Он поцеловал ее и бросился в кресло.

– И чем же ты занималась? Наверное, только что встала?

Оранжевые губы растянулись в улыбке.

– Не угадал, – ответила танцовщица. – Я работала. – И она длинной белой рукой махнула в сторону фортепьяно, крышка которого была завалена нотами. – Приходил Амбруаз, и мы разучивали с ним новую оперу.

Кеттеринг кивнул, почти не прислушиваясь к тому, что говорила женщина. Его совершенно не интересовал Клод Амбруаз и его оперные изыски в «Пер Гюнте» Ибсена. Мирей, кстати, это тоже не очень интересовало – для нее главной была возможность дебютировать в роли Анитры.

– Это просто потрясающий танец, – проворковала она. – Я вложу в него всю страсть пустыни. Буду танцевать вся увешанная драгоценностями. Кстати, mon ami[3], вчера на Бонд-стрит я видела черную жемчужину…

Танцовщица замолчала и бросила на мужчину призывный взгляд.

– Милая девочка, – ответил Кеттеринг, – со мною бесполезно говорить о черных жемчужинах. В настоящее время, насколько я понимаю, я лишился самого последнего.

Женщина мгновенно среагировала на тон его голоса. Она села, и ее большие черные глаза стали еще больше.

– Что ты сказал, Дерек? Что случилось?

– Мой глубокоуважаемый тесть, – объяснил Кеттеринг, – собирается сорваться с крючка.

– Прости…

– Иными словами, он хочет, чтобы Рут развелась со мной.

– Как глупо, – заметила Мирей. – Зачем ей с тобою разводиться?

– В основном из-за тебя, cherie![4] – улыбнулся Кеттеринг.

Мирей пожала плечами.

– Это глупость, – сказала она равнодушным голосом.

– И большая глупость, – согласился Дерек.

– И что же ты собираешься со всем этим делать? – поинтересовалась женщина.

– Моя дорогая девочка, а что я могу сделать? С одной стороны – человек с почти неисчерпаемыми денежными ресурсами; с другой – я, с неисчерпаемыми долгами. Кто победит, по-моему, совершенно ясно.

– Все-таки эти американцы какие-то странные, – прокомментировала Мирей. – Ведь твоя жена тебя, кажется, любила?

– И что же мы теперь будем делать? – спросил Дерек.

Танцовщица вопросительно посмотрела на него. Мужчина подошел и взял обе ее руки в свои.

– Ты же меня не бросишь?

– Что ты имеешь в виду? После…

– Вот именно, – подтвердил Кеттеринг. – Именно после, когда на меня набросятся все кредиторы, как волки в голодный год. Ты мне чертовски нравишься, Мирей; ты ведь меня не предашь?

Женщина убрала руки.

– Ты же знаешь, что я обожаю тебя, Дериик.

Что-то в ее голосе подсказало ему, что Мирей хочет уйти от прямого ответа.

– Ах, вот как? Крысы бегут с тонущего корабля!

– Ну, Дериик!..

– Хватит, – резко сказал Кеттеринг. – Ты от меня сразу же уйдешь, правильно?

Женщина опять пожала плечами.

– Ты мне очень нравишься, mon ami, правда. Ты такой очаровательный, настоящий un beau garçon[5], но ce n’est pas pratique[6].

– Хочешь сказать, что ты игрушка для богатого мужчины, правда?