Лимонов - Эммануэль Каррер

Эдуард эти тусовки не пропускал, тем более что жил неподалеку; иногда он приводил с собой Наташу, и чем чаще он сюда приходил, тем больше ему здесь нравилось. Крайне левые и крайне правые, сидя бок о бок, под водочку сотрясали воздух взаимоисключающими репликами; при этом никто не заботился о том, чтобы привести их к единому знаменателю: смысл споров был прост до банальности и состоял в самих спорах. По ходу дела участники делились опытом, как заставить Жан-Эдерна раскошелиться («Одной рукой протягиваешь ему статью, другой – берешь деньги» – метод Соллерса), ругались и ссорились с шефом, отключали ему телефон, потому что он, страдая бессонницей, имел обыкновение звонить в пять утра. За услуги типографии не платили, адвокатам тоже, в прихожей постоянно толклись кредиторы, судебные процессы о диффамации шли сплошным потоком, никто не знал, чем будет заполнен следующий номер. В интерьерах богатой квартиры на площади Вогезов Эдуард легко представлял себя действующим лицом «Трех мушкетеров», которых он обожал в детстве; он казался себе д’Артаньяном с пером на шляпе, торжественно введенном в компанию бретеров и выпивох средневековым сумасбродом, широтою размаха напоминавшим Портоса, дурацкими выходками – Арамиса и даже, если хорошенько приглядеться, Атоса – врожденной печалью, благодаря которой ему прощали все. В жизни, размышлял Лимонов, необходимо иметь свою компанию, а ничего более живого в Париже не было.

Часть пятая

Москва, Харьков, декабрь 1989

1

По дороге из московского аэропорта Эдуард вспоминает, как ехал когда-то в обратном направлении. У него было тяжкое похмелье, и он лежал на заднем сиденье, положив голову на Еленины колени. Она гладила его по волосам и смотрела на пробегавшие за окном коробки зданий и длинные перелески, уверенная, как и он, что больше никогда их не увидит. Шел снег, это был февраль 1974-го. В декабре 1989-го тоже шел снег. Прошло пятнадцать лет, он потерял Елену и возвращается в свою страну один и, если не вдаваться в подробности, возвращается победителем. Он и двое других приглашенных летели сюда бизнес-классом и были встречены в аэропорту как VIP-персоны. Садясь в микроавтобус, к которому их подвела довольно красивая девушка из PR-службы, он выбрал место рядом с хмурым краснолицым шофером и попытался завязать с ним беседу. Для него было важно показать этому русскому – простому, видимо, мужику, первому, кто встретился ему на родной земле, – что, несмотря на проведенные за границей годы, несмотря на завоеванный успех, он остался человеком из народа, говорящим с ним на одном языке. Но водитель молчал, замкнувшись в своем враждебном равнодушии; ту же реакцию Эдуард получит и от персонала гостиницы «Украина», куда привезут троих гостей.

Гостиница «Украина» – одно из семи построенных в Москве при Сталине высотных зданий, представлявших собой нечто среднее между неоготическим замком и византийской тюрьмой, благодаря чему город стал похожим на Gotham City из фильмов о Бэтмене. Тем не менее она считается отелем класса люкс, где останавливаются знатные гости и высокие партийные чины. Эдуард волновался, входя туда, куда раньше, в бытность молодым поэтом андеграунда, путь ему был заказан. Его удивило, что в холлах, просторных, как нефы католического собора, не ощущается торжественного духа, свойственного тем местам, где гнездится власть; наоборот, в вестибюле стоял гвалт, как на ярмарке, какие-то горластые типы с совершенно бандитскими рожами и сальными волосами сновали туда-сюда, а усевшись, клали свои грязные ботинки на низкие столики.